— У меня Женя…
— Хорошо, приезжайте, ждем.
Я повесила трубку и перевела взгляд на подругу. Та медленно
поднялась и прошептала:
— Чего, а?
— Не знаю. Игорь звонил, едем к Дунаевым.
— Господи, — забормотала подружка. — Неужто
чего-нибудь с Лелькой?
— Да не каркай ты, — одернула я и принялась искать
ключи от машины.
— Вот же они, — ткнула Женька пальцем, ключи
преспокойненько лежали на тумбочке. Руки противно дрожали, и вообще, я здорово
перепугалась, по голосу Игоря сообразив, что дело серьезное.
Добрались мы меньше чем за двадцать минут, бросили машину
возле «Гастронома» и бегом припустились к подъезду. На этот раз в квартире были
только Игорь и Вера. Сестра и мать ушли на рынок. Понять их можно, сидение в
четырех стенах в ожидании самого худшего способно свести с ума. Вера полулежала
в кресле, кутаясь в шаль, а Игорь метался по комнате. Впечатление было такое,
что он не переставал этим заниматься с момента нашей последней встречи.
— Спасибо, что приехали, — увидев нас, сказала
Вера. Только сейчас я обратила внимание на ее лицо и ужаснулась, так она
переменилась за несколько дней: похудевшая, постаревшая, измученная, с красными
от слез глазами, подруга казалась тенью нашей Верки.
— Что случилось? — стараясь не смотреть на нее,
спросила я. Игорь молча протянул мне листок бумаги, на нем были наклеены
вырезанные из газет буквы. — «Если хотите вернуть ребенка, —
прочитала я вслух, — сегодня в пять часов приезжайте к развилке у Рождественской
церкви. С собой у вас должны быть двадцать тысяч долларов. Пакет с деньгами
оставьте под березой, слева от дороги, и отъезжайте на полкилометра в сторону
Покровской. Если все пройдет как надо, девочку в 17.30 выведут на дорогу у
поворота на кладбище. В противном случае ребенка ждет смерть. Если вы сообщите
в милицию, сделка не состоится».
Женька, побелев как полотно, сидела на диване и таращила
глазищи, надо полагать, я выглядела не лучше.
— Как эти твари могут? — пролепетала Вера,
закрывая глаза ладонью.
— Когда пришло письмо? — спросила я.
— Час назад. Я отвез тещу с Натальей, возвращался домой
и увидел в почтовом ящике лист бумаги…
— Деньги требовали и до сегодняшнего дня? — Мой
вопрос произвел на Игоря странное впечатление: он вроде бы растерялся.
— Нет, — ответил он неуверенно. — Почему ты
спросила?
— Потому что странно требовать от человека такую сумму
за пару часов до встречи. У тебя есть двадцать тысяч долларов?
— Есть, — кивнул он и вдруг поморщился. —
Ничего странного я тут не вижу. Похитители наверняка знают, что люди мы не
бедные, а доллары в банке сейчас никто не держит. Они у меня в сейфе, на
работе.
— Это мать Лельки? — спросила я.
— Наверное.
— По-твоему, она способна на убийство?
— Господи, что за вопросы? — не выдержал
он. — Я не хочу проверять, способна она или нет.
— Что делать, девочки? — спросила Вера устало.
— Звонить в милицию, — твердо заявила я, а Женька
кивнула, соглашаясь.
— В милицию? — зло усмехнулся Игорь. — Что
они могут в твоей милиции? Они до сих пор ее не нашли…
— У нас есть номер машины, на которой увезли
Лельку, — сказала Женька и назвала номер, а Игорь ненадолго замер с
открытым ртом.
— И что это меняет? — справившись с
растерянностью, хмыкнул он. — Что они успеют сделать до пяти? А если вовсе
ничего не успеют? Я не могу рисковать дочерью. — Вера заплакала, а он
вновь забегал по комнате.
— Хорошо, — кивнула я. — А если тебя обманут?
Если они, она или он, не знаю, возьмут деньги, а ребенка не вернут, что тогда?
— Зачем им ребенок? Им нужны деньги. Не забывай, там
мать Лельки…
— Ты уверен в этом?
— Я ни в чем не уверен.
— Похитители принимают всевозможные меры
предосторожности, а самая действенная мера, ты знаешь… — Опомнившись, я
прикусила язык, взглянув на Веру.
— Здесь не обычный киднеппинг, — отмахнулся Игорь.
— Хочешь сказать, у них есть уверенность, что ты не
будешь их преследовать по закону? На их месте я бы не стала на это
рассчитывать.
— Это не обычный киднеппинг, — упрямо повторил он.
— Игорь, боюсь, ты ошибаешься. Мы имеем дело не с
матерью-алкоголичкой, которая раз в неделю наведывается к приемным родителям
дочки за двадцаткой на бутылку, пугая их тем, что откроет всю правду. Такое
письмо не шутка, а если шутка, то очень скверная и тянет на десять лет. Я думаю,
нам следует позвонить в милицию.
— Нам? О господи, — он нервно хохотнул. —
Тебе лишь бы поступить правильно, как положено. Какое тебе дело до Лельки и до
нас с Верой…
— Ну, это ты загнул, — не выдержала я. — До
Лельки мне есть дело и до Веры тоже. И я не меньше тебя хочу, чтобы ребенок
вернулся домой.
— А что, если позвонить Ромке? — вмешалась
Женька. — И задействовать его ребят? Неофициально… Сцапаем этих гадов в
момент получения выкупа…
— Ты с ума сошла, — набросился на нее Игорь и даже
побледнел, в такой ужас привело его предложение. — Если похитители
что-нибудь заметят… Нет! Никакой милиции, никакого Ромки!
— Для чего ты нас позвал, если не желаешь
слушать? — рявкнула я.
Он как-то заметно сник.
— Вера не может ехать. Посмотри, в каком она состоянии! —
Игорь помедлил и закончил, глядя на меня: — Я хотел, чтобы ты поехала со мной.
На всякий случай. И кто-то должен остаться с Верой, пока вернутся ее мать с
сестрой.
— Конечно, я поеду, — вздохнув, сказала я. —
Но…
— Где эта Рождественская церковь? — перебила
Женька.
— Неподалеку от нашей дачи. Собственно, церкви нет,
колокольня, наполовину разрушенная, и самой деревни, где она стояла, тоже нет.
По дороге мало кто ездит. Место они выбрали со знанием дела, — невесело
усмехнулся он. — Там полно проселочных дорог, минут пятнадцать — и ты на
шоссе и можешь двигать сразу в трех направлениях.
— Тем более мы должны еще раз как следует все взвесить…
