— Гальке? Зачем? Чтоб она предупредила своего
бизнесмена и он насторожился? Нет, мы с тобой свалимся как снег на голову, и
парень махом расколется, если у него рыльце в пушку.
Я согласно кивнула: зная Женьку, поверить в такое нетрудно.
Но в то утро удача была явно на стороне бизнесмена, а в нашу сторону даже не
взглянула. Мы подъехали к двухэтажному зданию на улице Пирогова, припарковали
машину на стоянке во дворе и направились к массивной двери со скромной вывеской
«Николаев и Кo ]».
— Сплошное жульничество, — заметила Женька.
— В каком смысле? — не поняла я.
— В смысле нет никакой компании, один господин
Николаев.
Узкие коридоры, крохотные кабинеты — впрочем, ремонт был
проведен на уровне. Потолки зеркальные, а на полу дорожка не из дешевых. До
кабинета хозяина мы дошли без приключений, далее начались трудности. Секретарша,
девица лет двадцати пяти, с ярко-рыжими волосами, сидела за столом в маленькой
приемной с таким видом, будто от ее бдительности зависела безопасность всего
человечества. При виде меня девица нахмурилась, а натолкнувшись взглядом на
вошедшую следом Женьку, удивленно подняла брови. В то утро подружка решила
одеться попроще: брючки в желто-синюю клетку, кожаный жилет и соломенная
шляпка. Женька мило улыбнулась и спросила:
— Вадим у себя?
— Вы по какому вопросу? — сдвинула брови девица.
— По личному. — Женька изобразила невинность.
— Вадим Александрович сейчас занят, подождите,
пожалуйста.
— А надолго это? — поморщилась Женька.
— Полчаса, может, больше.
Женька не в состоянии просидеть целых полчаса спокойно, это
мне доподлинно известно. Если честно, я тоже не в состоянии, поэтому,
пошептавшись с подружкой, мы решили заглянуть попозже и, порадовав этим
секретаршу, удалились.
Съели в кафе по две порции мороженого и ровно через полчаса
вошли в приемную. Девица ядовито улыбнулась.
— Очень сожалею, — проговорила она так ласково,
что мне захотелось непременно что-нибудь разбить, — но Вадим Александрович
занят. У него поставщики из района. Это надолго.
— Но ведь когда-нибудь они вернутся в район? — так
же ласково спросила Женька.
— Может, вы сообщите, что у вас за дело? —
поинтересовалась бдительная девица.
— Я же сказала — личное. Или его личные дела вас тоже
касаются?
— Он освободится не раньше двух часов, — отрезала
секретарша и с усердием принялась что-то печатать на компьютере.
— Ну и чего, штурмом брать этот офис? — спросила
Женька, садясь в машину.
— Попробуем после обеда, — пожала я плечами.
— Смотри, какой занятой…
— Да не заводись ты, — одернула я подружку. —
Деньги требуют времени. Правда, теперь мне почему-то хочется с ним встретиться
еще больше.
— Вот что, — подумав, заявила Женька. —
Тормозни-ка возле телефончика. Позвоню бизнесмену, авось он по телефону
доступнее.
Желая присутствовать при разговоре, я пошла вместе с
Женькой. Она набрала номер, и вскоре мы услышали голос рыжей секретарши:
— «Николаев и Кo ]».
— Сафронова, налоговая полиция, — нагло заявила
Женька и добавила: — Могу я поговорить с господином Николаевым?
— Одну минуточку.
Женька фыркнула, прикрыв трубку ладонью, а я покачала
головой: доверие граждан вызывало недоумение.
— Слушаю, — голос звучал устало, но без намека на
беспокойство. — Вадим Александрович? — мяукнула подружка. — Вам
должно быть известно, что человека, которому вы продали машину, разыскивает
милиция по обвинению в киднеппинге? Мы хотели бы с вами встретиться и кое-что
обсудить.
— Мы? — удивился Вадим Александрович. — У
меня уже были из милиции. Очень сожалею, но ничего нового я сообщить не могу. Я
продал машину почти три месяца назад, от руки написав парню доверенность.
— Парню?
— Как будто да.
— Вы сами-то в эту чепуху верите? — хмыкнула
Женька.
— Что вы имеете в виду? — разозлился Вадим
Александрович.
— Допустим, забыть фамилию — это куда ни шло, но, кто у
вас ее покупал, мужчина или женщина, вы помнить все-таки должны.
— Слушайте, не надо делать из продажи машины детектив.
Я неважно себя чувствовал. Конечно, покупателем был мужчина, но доверенность
писал он сам, я только поставил подпись, и, какое имя он указал в доверенности,
меня, если честно, не интересовало. Поэтому я и затрудняюсь сказать, кому ее
продал. То есть деньги я получил от мужчины, но очень может быть, что на машине
раскатывает женщина.
— Здорово, — порадовалась Женька, а Вадим
Александрович задал встречный вопрос:
— Это вы были сегодня в моем офисе?
— Мы. И вот что, Вадим Александрович, Инга — моя давняя
подруга, и байка, которую вы рассказали в милиции, в моем случае не пройдет. Вы
знаете почему.
— Что я знаю? — хмыкнул он, но голос звучал так,
что и я, и подружка поняли — парень насторожился. — Если вы решили
подработать шантажом, предупреждаю сразу — дело это бесперспективное и даже
опасное.
— А вот это вы зря, — сказала Женька
ласково. — Мы ищем Ингу. По-моему, она в дерьме по самые уши. Нам нужен
ребенок, а дурацкие семейные тайны пусть оставят при себе. Если вы знаете, где
она сейчас, передайте…
— Вы с ума сошли! — воскликнул он. — Я знать
не знаю никакой Инги. И при чем здесь ребенок?
— Она похитила ребенка, намереваясь получить за него
деньги. Во время передачи выкупа брат Инги, помогавший ей в этом деле, был
убит. Вам что, в милиции не сообщили, почему интересуются вашей бывшей машиной?
— Нет. То есть сказали, что произошла авария…
Послушайте, я не знаю, что вы от меня хотите, но должен вам заявить: ни о какой
Инге я никогда не слышал. Если вы появитесь в моем офисе или еще раз позвоните,
я сообщу в милицию.
— Сделайте одолжение, — буркнула Женька, бросая
трубку. — Что думаешь? — спросила она, хмуро глядя на меня.
— Внутренний голос настойчиво шепчет: парню что-то
известно.
— То-то и оно-то. А мы не знаем что. А вдруг это
выведет нас на Лельку?
— Предлагаешь допрос с пристрастием?
