— Да иди ты, — отмахнулась Женька и потопала к
машине.
Не успели мы вернуться в мою квартиру, как зазвонил телефон.
Наталья, сестра Веры, сказала взволнованно:
— Анфиса, ты не могла бы приехать к нам прямо сейчас?
— А что случилось? — испугалась я.
— У Верочки истерика. Пожалуйста, приезжай.
Мы с Женькой наперегонки кинулись из дома. Уже в машине я
сообразила, что разумнее вызвать такси, возле дунаевского дома оставить родное
железо негде, но, мысленно махнув рукой, тронулась с места.
Если у Веры и была истерика, то к моменту нашего прибытия
подруга уже успокоилась.
— В чем дело-то? — зашептала Женька встретившей
нас Наталье.
— Она была у Игоря и вернулась в таком возбужденном
состоянии. Я хотела «Скорую» вызвать, но Верочка запретила.
Вера лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, услышав
голоса, подняла голову и спросила:
— Анфиса, что происходит?
Честно говоря, я растерялась, посмотрела на Веру и пожала
плечами:
— О чем ты?
— Я была у Игоря. Мы спокойно разговаривали, и вдруг,
когда я сказала, что номер «Део» ты узнала у кого-то из спортивной школы… Ты не
представляешь, что с ним было. Он начал кричать, что вы суете свой нос в чужие
дела, что вы разбиваете нашу семью. У него подскочило давление… Анфиса, что он
имел в виду? — Вера села, сложив на коленях руки и глядя на меня серьезно
и выжидающе. Я мысленно вздохнула. Что я должна сделать: рассказать Вере, что
ее муж — родной отец ребенка и боится, что она об этом узнает, потому что он
шесть лет обманывал ее, а теперь выходит… Нет уж, пусть сами
разбираются. — У твоего Игоря крыша поехала, — пришла мне на помощь
Женька. — Он и в прошлый раз орал и нас из дома выставил, поскольку
считал, что мы своими вопросами все портим, а мы просто хотели помочь. Сейчас у
вас не лучший период жизни, я думаю, не стоит особенно остро реагировать на
слова друг друга, сказанные в горячке. — Женька еще минут пять распиналась
в том же духе, а я кивала с умным видом и надеялась, что красноречия подружки
хватит как минимум на десять. Слова Женьки действовали на Веру усыпляюще. Она
склонила голову, рассматривая свои руки, и, когда Евгения Петровна наконец
заткнулась, сказала:
— Конечно, ты права. Но Игорь сам на себя не похож. Я
так боюсь. У меня нет сил. Только страх. Мне кажется, мы уже никогда не будем
вместе. Словно иду длинным коридором, а впереди — пустота. Где моя доченька,
девочки? — всхлипнула она, зажимая себе рот рукой. — Я больше не могу
так… господи…
Мы бросились к Вере и, само собой, тоже разревелись, так что
не ясно было, кому из нас следует вызывать «неотложку».
Где-то через час мы смогли успокоиться и даже уговорили Веру
выпить немного куриного бульона. Квартиру покинули полные решимости во что бы
то ни стало отыскать Лельку. — Уж очень он переживает за грехи
молодости, — хмуро заметила подружка.
— Тебе Ромка объяснял: менты проявили интерес, и теперь
выходит, что Игорь стрелял не в предполагаемого неизвестного похитителя, а в
человека, хорошо ему знакомого. Чувствуешь разницу? У него могут быть крупные
неприятности, поэтому вполне естественно, что он нервничает.
— Да? — потерла нос Женька и так посмотрела на
меня, точно очень сомневалась в моих словах. — Слушай, а с какой стати вы
тогда поехали на твоей тачке, не помнишь?
— Ну… свою он в гараж поставил, а моя под рукой…
— И еще он хотел, чтобы ты с ним отправилась…
— Вера поехать не могла.
— И он попросил тебя…
— Это тебе прекрасно известно.
— Не меня, не Наташку, а тебя…
— Ну и что? Я первой на глаза попалась.
— Он тебе позвонил.
— Значит, о первой вспомнил. А что за идиотская мысль
пришла тебе в голову?
— Может, и не идиотская, — обиделась Женька и
велела везти ее домой.
Всю дорогу она молчала и выглядела ужасно подозрительно, в
том смысле, что явно что-то замышляла. Женька до многого способна додуматься, и
это меня по-настоящему волновало.
— Может, поедешь ко мне? — неуверенно предложила
я. Конечно, Роман Андреевич в восторг не придет, но подружку в таком состоянии
лучше держать на глазах.
— Нет, — покачала она головой. — У меня дела.
— Какие? — еще больше насторожилась я.
— Важные. У меня все дела важные, и отцепись, будет что
рассказать, за пазухой не спрячу.
В общем, я высадила ее около подъезда и отправилась домой.
Через некоторое время выяснилось, что заняться мне
совершенно нечем. Побродив по квартире, я усадила себя за стол и попробовала
работать. Дурацкое «Была душная летняя ночь» не шло из головы, я совершенно
измучилась и собралась зареветь с досады, но тут хлопнула входная дверь, и я
бросилась в прихожую встречать мужа. Оказалось, торопиться не следовало, супруг
пребывал в сильном гневе и гнев свой обрушил на меня. — У вас что, вовсе
ума нет?! — рявкнул он от порога, а я порадовалась, что соседи у нас
невосприимчивые к шуму: Антонина Ивановна глуховата, а сосед напротив вечно
пьян, не то кто-нибудь непременно позвонил бы 01, потому что так орут только на
пожаре.
— Хочешь салатик? — предложила я, одновременно
пытаясь понять, что это любимого так распирает? Вроде бы ничего такого мы с
подружкой сотворить не успели.
— Это что такое? — Роман Андреевич извлек из
кармана в несколько раз сложенную газету, развернул ее и ткнул пальцем в нужную
строку. В столбце объявлений я прочитала текст следующего содержания: «Всех,
кому что-либо известно о последних днях жизни погибшего недавно Трусова Валерия
Станиславовича, просьба за большое вознаграждение позвонить…» Далее значился
номер моего телефона, я вытаращила глаза и уставилась на супруга, честно
заявив:
— Это не я.
— А кто? — спросил он ядовито.
— Ненавижу твой тон, — сочла я уместным заметить,
но Роман Андреевич упрямо мотнул головой и сказал:
— Не отвлекайся. Так кто?
— Женька, наверное, — вздохнула я. — Кто ж
еще до такого додумается?
— Твоей Женьке место в сумасшедшем доме. А почему
телефон наш?
— Сейчас узнаю, — вздохнула я и стала звонить
подружке. Дома ее не оказалось, я позвонила на работу, и с третьей попытки
Женьку отыскали.
