— Под домашним арестом, что ли? — хмыкнула подружка.
— Очень мило с твоей стороны дать в объявлении мой
номер телефона. Вчера звонил какой-то псих, вроде бы с телефонной станции,
узнавал адрес и фамилию. Ромка выяснил — все это глупости. Теперь я буду сидеть
дома, а ты бегай, если хочешь. Только тебя они быстро найдут, потому что каждая
собака в городе знает, кто моя лучшая подруга.
— Кто меня найдет? — испугалась Женька.
— К примеру, тип, который звонил. Ведь не так просто
звонил. Он имеет отношение к убийству.
— Да брось ты, — отмахнулась Женька, но как-то без
уверенности. — При чем здесь убийство? Убил-то наш Игорь.
— У Валеры были сообщники, так Роман Андреевич сказал,
а он знает, что говорит.
— Кого ты слушаешь? Да у него просто
частнособственнические замашки, ему бы только жену под замок посадить, чтоб
котлеты жарила, с работы ждала и по сторонам не смотрела. Знаю я твоего Ромика,
тот еще тип…
— Ну и что, пусть частнособственнические, все равно
никуда не пойду. Боюсь. Не зря кто-то интересовался нашим адресом.
Женька надулась, но возражать не стала. Однако сидеть в
квартире было скучно, особенно когда Женька морщит лоб и не хочет
разговаривать. Зазвонил телефон, я вздрогнула, и Женька, между прочим, тоже.
Услышав Ромкин голос, я была прямо-таки счастлива.
— Чем занимаешься? — спросил он.
— Ничем, — ответила я честно и покосилась на
подружку, хотела было утаить ее присутствие, но вовремя вспомнила про Сережу,
который, находясь на боевом посту, Женьку, должно быть, углядел. — Женя
пришла, сейчас чай пить будем.
— Из дома никуда, — возвысил голос Роман
Андреевич, а я вспомнила про хлеб, вернее, про его отсутствие, и спросила:
— А в магазин можно? У нас хлеба нет и песок кончился.
Я хотела сделать сладкий хворост. — Сладкий хворост Ромка любил, потому
ответил с неохотой:
— Ладно, в магазин можно. Туда и обратно.
Женька презрительно фыркнула, но я не стала обращать на нее
внимание.
— Ну чего, раба любви, — сказала она. —
Пошлепали в магазин?
— Давай чай пить, магазин подождет.
Только мы сели пить чай, как телефон зазвонил вновь. Трубку
сняла подружка, но говорить с ней не пожелали, на том конце провода повесили
трубку.
— Детишки, что ли? — пожала плечами Женька, а я
перепугалась. — А вдруг… — начала я, но она меня перебила:
— Да брось ты, это твой Ромка дурака валяет. Ведь все
нарочно делает. Вот что я тебе скажу, подруга: женщина должна быть свободной.
Как я, например. Никто не воспитывает, жизни не учит, дурацких проверок не
устраивает…
— Отвяжись, а? — попросила я. Слушать Женьку охоты
не было, и я собралась в магазин. Само собой, она увязалась следом.
— Может, зайдем в бар? — канючила подружка,
вышагивая рядом. — Выпьем пивка, жара-то какая, все умные люди за городом.
— Я только до магазина и обратно. Ромка и так рычит, я
слово дала и обманывать мужа не хочу.
— Ладно, купим пива и устроимся на лоджии, не хуже, чем
в баре, а Ромка твой, может, раз в жизни придет домой пораньше и в самом деле
свозит купаться. — И тут же добавила без перехода: — Надо бы в редакцию
заскочить на пару минут. Там мне кое-какие материалы подготовить обещали.
Я не стала спрашивать, что за материалы, Женька обиделась и
замолчала. Между тем мы подошли к магазину, который находился в трех шагах от
нашего двора. Рядом с крыльцом стоял роскошный «БМВ», белоснежный и такой
блестящий, что глаза слепило.
— Вот это тачка, — вздохнула Женька. — Уважаю
я людей, которые на таких машинах ездят, ведь это сколько бабок заколачивать
надо, чтоб позволить себе эдакую штуковину. Поди бензина жрет немало, опять же
обслуживание и все такое. Я уж о цене молчу, но ведь как смотрится, стерва,
прямо мурашки по коже.
— Отвернись, — присоветовала я.
— А мне, может, посмотреть охота. Да, это не какой-то
там «Фольксваген».
За свой «Фольксваген» я обиделась, презрительно усмехнулась
и поспешно вошла в магазин. Женька отправилась за пивом, а я в кондитерский
отдел, заглянула в кошелек, прикидывая, хватит ли денег на коробку конфет, и
тут мужской голос сзади исключительно вежливо произнес:
— Простите, это не вы уронили?
Я повернулась и за своей спиной обнаружила молодого человека
с длинными волосами и ухоженной щетиной, одетого в светлые брюки и бежевую
рубашку с золотистой эмблемой на кармашке. Он ласково мне улыбался и протягивал
сотенную купюру. Таких денег в моем кошельке не было, потому, улыбнувшись в
ответ, я сказала:
— Извините, это не мои деньги.
— Да? — Он вроде бы расстроился и обратился к двум
старушкам, стоявшим впереди меня. Те переглянулись и со вздохом ответили, что
тоже ничего не теряли. Парень поднял брови, демонстрируя крайнее удивление, и
заговорил с продавщицей, которая клятвенно пообещала вернуть деньги владельцу,
ежели таковой обнаружится. — Я бы на вашем месте еще раз кошелек
проверил, — вкрадчиво сказал парень, глядя на меня с нежностью. — Я
подошел к отделу следом за вами, и деньги как раз лежали возле ваших ног.
— Очень тронута вашей заботой, но деньги не мои, —
ответила я. К этому моменту я купила песок и конфеты и отправилась за хлебом.
Парень шел рядом, смотрел на меня с ласковой грустью и вроде бы пытался
продолжить разговор. Это начало вызывать подозрение. Конечно, я красавица, мне
это все говорят, Роман Андреевич в особенности, да и без него сие мне
доподлинно известно, но красивых женщин на свете много, и я совершенно не
видела повода, с чего б ему так заводиться? Разговор я поддерживаю неохотно, да
и кольцо на пальце он наверняка заметил, и с какой стати человек попусту теряет
время, оставалось для меня тайной. Тут ко мне подскочила Женька с четырьмя
бутылками пива и чипсами, пакет с которыми она держала в зубах, и промычала
что-то нечленораздельное.
— Можно вам помочь? — сказал парень и вытянул из
зубов обалдевшей Женьки пакет. Мы стали укладывать покупки в сумку. Парень
старался изо всех сил, а Женька вытаращила глаза, перестав дышать, и начала
заваливаться вправо. Пришлось подставить ей дружеское плечо.
— Эк тебя разбирает, — шепнула я ехидно.
