— А вы не помните, когда потерялся этот коккер, то есть
когда вы его заметили?
Старушки переглянулись.
— Марья Петровна с Пушком вышла, и этот рыжий к нему
подскочил, — подумав, ответила старушка, и вторая согласно кивнула. —
Марья Петровна на него внимание и обратила. Говорит, не наша собака, прибежала
откуда-то, неужто потерялась. Еще позвать ее хотела, уж больно жалко, красивая…
— А что потом?
— Что? — не поняли они.
— Что потом случилось с собакой? — Ничего. Убежала,
наверное.
— И вы ее больше не видели?
Старушка плечом пожала.
— Не знаю… Нет… Тут Верочка вышла и стала Оленьку
искать, не до собаки было…
— Не было во дворе собаки, — сказала вторая
старушка. — Она к детской площадке убежала, это я видела. Марья Петровна
еще звала ее, Пушок за кошкой бросился, за Ларисиной, и Петровна за ним, а
когда опять про коккера-то этого вспомнила, глянула на площадку, а его там и
нет.
— А Оля в тот момент была в песочнице?
Старушки переглянулись.
— В первый раз точно была, — ахнула первая. —
Собачка-то к ней и бросилась, она руки расставила, а потом гладить ее начала.
— Вот-вот, — подхватила вторая. — Оленька в
песочнице была. Я еще Петровне говорю, может, Дунаевы собаку купили, а она,
говорит, нет, Игорь у них собак не любит и на Пушка всегда злится, а уж чего
злиться-то, словно он кому мешает… Была Оленька, точно была.
— А во второй раз? Когда Марья Петровна решила коккера
позвать?
— Не знаю, — испуганно ответила одна из наших
собеседниц. — Внимания не обратила. Вроде пустая песочница, хотя, может,
Оленька согнувшись сидела, и я не заметила.
— Не было никого, — вдруг с уверенностью заявила
ее приятельница. — Я ж поднялась домой идти и в ту сторону посмотрела.
Тебе не видно было, а мне видно: пустая песочница.
— А в тот момент, когда собака к Оленьке подбежала,
кто-нибудь из детей был с ней в песочнице?
— Были. Близнецы из третьего дома.
Мы с Женькой переглянулись и поспешно поднялись.
— Из третьего дома, а квартиру знаете?
— На втором этаже, в любую позвоните и спросите. Мать у
них не работает, так что, скорее всего, дома.
— А Марья Петровна в какой квартире живет? —
опомнилась я.
— В пятнадцатой. К ней пойдете? Вы не сомневайтесь, я
все точно запомнила, когда собачонка в ту сторону бросилась, девочка в
песочнице играла, а через несколько минут там никого уже не было.
— Я и не сомневаюсь, — заверила я, — просто
узнать хочу, не видела ли она этого коккера раньше.
Женька шагала вслед за мной к подъезду и хмурилась.
— Думаешь, Лельку со двора выманила собака?
— А ты что думаешь? — огрызнулась я.
— Похоже на то. — Женька вздохнула. — Заметь,
если бабка ничего не путает, пес к Лельке бросился, как к родной, и она в
объятиях руки развела. О чем это нам говорит?
Я сбилась с шага.
— Девочка знала собаку?
— Ага. Они знали друг друга — девочка и собака, а
точнее будет сказать, девочка и хозяин собаки.
— И менты до этого не додумались? — усомнилась я.
— А кто им про это рассказал? — хмыкнула
Женька. — В общем, подруга, как ни паршива эта мысль, а придется
остановиться на ней: ребенка умыкнул человек, ей хорошо знакомый или, по
крайней мере, известный как хозяин собаки.
— Это еще надо проверить, — отмахнулась я, мы как
раз вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру под
номером пять. Дверь открыла девчушка лет десяти.
— Где у вас близнецы живут? — осведомилась Женька,
девчушка ткнула пальцем в нужную квартиру и скрылась. Мы опять позвонили и
долго ждали. Дверь пятой квартиры вновь открылась, и все та же девчушка
заявила:
— Они в парикмахерскую ушли, тетя Тоня говорила…
— Что ж, — вздохнула подружка, — пока
навестим Марью Петровну.
С Марьей Петровной нам повезло больше: она оказалась дома,
дверь открыла сама, визиту не удивилась и пригласила нас в кухню пить чай.
Повздыхала о пропавшем ребенке и бедной Верочке и заявила:
— Милиция всех допрашивала, и никто ничего не видел. А
ведь полон двор народу. Подумать только…
— Марья Петровна, — возвысила я голос, пресекая
тем самым Женькину попытку вклиниться в разговор, — соседки ваши сказали,
что вы в это время с собакой гуляли. А во сколько из дома вышли, не вспомните?
— На часы-то я не смотрела… знать бы, что такое дело… —
В этом месте женщина вдруг оживилась, приподнялась и даже хлопнула рукой по
столу. — Я «Смехопанораму» посмотрела, тут Пушок возле двери завертелся, я
чашку чая выпила и в комнату вошла телевизор выключить. «Новости» как раз
кончились. Выходит, пятнадцать минут четвертого было. Точно. Я поводок искала,
не нашла, ну и без поводка отправилась. Это еще пять минут.
— Понятно. А рыжий коккер-спаниель появился сразу?
— Да минут пять прошло, не больше.
— А что было дальше?
— Пушок мой за котом увязался…
— Нет, до этого, — перебила я. — Он с вашей
собачкой гулял?
— Нет, побежал к детской площадке… Батюшки мои, он ведь
к Оле бросился, Сергевна еще сказала, может, Дунаевы собаку завели? А когда я
своего охламона от кота оттащила, посмотрела на детскую площадку, а в песочнице
никого. И собаки во дворе я больше не видела.
— То есть в последний раз вы видели Олю вместе с этой
собакой, а потом ни собаки, ни девочки?
— Выходит, так…
— А раньше вы этого коккера здесь не встречали?
— Нет, не припомню. У нас во дворе собак немного, у
меня да у Волковых, еще в доме, где ЖКО, овчарку держат, но они во дворе не
гуляют. Нет, позавчера я его в первый раз увидела, еще решила, что потерялся.
Красивый, жалко…
Не придумав, о чем еще спросить Марью Петровну, мы
простились и покинули ее.
— По времени все сходится, — возбужденно зашептала
Женька. — В половине четвертого Вера видела Лельку в окно, а через
несколько минут ребенок исчез. Ты права: совершенно очевидно, с площадки она
ушла с собакой…
