В Букуреште мы всего день пробыли и дальше поехали. В страну Болгарию. Про энту Болгарию мне дядька мой рассказывал. Они со старшим братом моим, Степаном, в той Болгарии турка в семьдесят седьмом воевали. Степка-то у нас – молчун, а дядька мой, Тимофей, – говорун, каких поискать. И про Плевну нам рассказал, и про башибузуков, и про всякое разное. Вина, помню, они тогда привезли. Лудогорского, что ли? Слабоватенькое такое, кисленькое…
В Болгарии нам вроде бы и рады были, а вроде и не очень. Народ простой радуется. Цветы в поезд бросают, священники на каждой станции, мимо которой проезжаем, молебен благодарственный служат, где остановимся – хлебом-солью встречают. И во стольном городе Софье встречали – ну почти как в Москве, после того как Володьку-иуду да его аглицких прихвостней разгромили. Флаги повсюду, штандарты государевы. Из роз агромадный вензель его выложили, цветами всю дорогу нам засыпали. И князь болгарский, Фердинанд
[199]
, вроде радовался. Кинулся к государю, обнять-облобызать норовит…
А только государь вроде как не радуется. Посмотрели мы с Филей на него, посмотрели, перемигнулись и прикидывать начали: как нам на случай чего Фердинанда этого скрутить да присных его, как государь говорит, ликвидировать. Как класс. И Александр Петрович Гревс тем же часом велел нам за княжьими людишками в оба глаза приглядывать. Ну да это мы уж ученые. Сами знаем, что к чему…
Ввечеру и Павел Карлович Ренненкампф со своими к государю прискакал. Весь штаб свой на конь посадил да наметом-то двенадцать верст и летел, торопился батюшке нашему доложиться. Государь его обнял да в кабинет, да вдвоем они много о чем говорили. Всю-то ночь напролет судили-рядили, а о чем говорили – о том только мы с Филей и знаем, потому как никого кроме в кабинете том не было, да казаки со стрелками вокруг – в три кольца стояли. Только мы про то, о чем государь с Пал Карлычем говорили, до самого своего смертного часа никому не расскажем. Потому как тайна государева…
На другой день Пал Карлыч с штабными ихними ускакали, а к государю – вот чудеса – Сергей Илларионович прибыли. И опять три часа совещались, а потом – раз! – и точно не было никого. И пошел государь к князю Фердинанду на обед.
За обедом ничего вроде и не было. Разве что…
Князь все за государя пил, а тот – за дружественную Болгарию да за братский болгарский народ, за героев Шипки, за героев Плевны… А вот за князя только один бокал и поднял, и так, вроде как нехотя… А вечером велел лейб-конвой и лейб-стрелков в ружье поднять и быть наготове. И ведь как знал… хотя, конечно, знал. Незачем болгарскому князю имя Фердинанд носить. Уж на что я невеликого образования человек, а и то понимаю: Фердинанд – имя не болгарское. А немцы пущай у себя, в немецкой земле правят…
Ночью шум, пальба, суматоха… К нам, правда, никто сунуться не посмел, да и правильно: и мы-то сами почитай дивизию остановим, а к нам еще из гарнизона три пехотных да казачий полки подошли, государя охранять. А поутру – с добрым утром! Являются к нам выборные от болгар, государя просят дать им князя из матушки России. Фердинашку-то они ночью свергли и под арест посадили. Вот теперь, мол, и просят, чтобы из России у них князь был.
Мы-то с Филей поначалу думали, что государь им сейчас братца своего младшенького, Михаила Александровича, предложит, а он какого-то морского капитана им называет – Алексеева Евгения Ивановича. Мы про такого даже и не слыхали. А только как потом фотографическую карточку увидели – так и обомлели! Этот капитан первого ранга Алексеев на государя похож, только разве что лет на двадцать постарее будет. А уж на невинно убиенного великомученика императора Александра, отца государева, – ну, как брат родной. Ровно две горошины из одного стручка вынули!
Спасибо Александр Петрович нам потом разобъяснил. Это государя нашего дядя, да только дед государев, император Александр Освободитель, не по закону его прижил, а так, на стороне. Ну, ясное дело, байстрюка, пусть хоть бы и императорского, кто терпеть захочет? Вот бедолагу в море и сослали. Весь прошлый год он при Его Высочестве генерал-адмирале начальником штаба состоял, в боях лично геройствовал, при взятии Мельбурна десантной партией командовал. За то ему государь после возвращения лично крест Георгиевский на грудь повесил.
И теперь вот настал час: стал Евгений Иванович князем Болгарским. Все ж болгарами сподручнее управлять, чем по морю-океану в скорлупе железной болтаться. При деле опять же состоять будет…
Три дня мы в Софье болгарской провели, а потом дальше поехали. И вот тут уж почти до самой бывшей турецкой столицы – без остановок. Не к самому Царьграду, ясно, а к Адрианополю. Туда, где Павел Карлович уже ставку государеву оборудовал…
Вот тут и армия наша. Здесь ужо – натуральный парад, а не игрушечный, как в Букуреште. Почитай, три кавалерийских корпуса да шесть армейских. Ну, то есть, конечно, не все они здесь собраны: часть их по стране рассыпаны. Турок бьют, порядок наводят… Но и в самом лагере войска прилично. И бои ведут, к Царьграду рвутся. Государь разом с Пал Карлычем советоваться ушел, а мы под дверями кабинета… тьфу, ты! То есть у самой штабной палатки и расположились.
И слышим: государь вдруг ка-а-ак рявкнет! И пошел, и пошел честить на все корки. Слов не разобрать, а только мы уже ученые: коли он таким тоном рычит, так, значит, ругается. И вдруг отчетливо так:
– …Да тебя в конюхи отдать! Коням хвосты крутить! – и еще кое-чего добавил. По матери…
Эшелон с нашими конями лейб-конвойскими нас уже на месте дожидался, так что мы теперь снова верхами. Хорошо это и превесьма, да только видеть Пал Карлыча в конюхах – увольте! Отошли мы от палатки в сторону: незачем нам такое слышать. У нас сейчас с Филей дела и другие есть. Вот, к примеру…
– Здорово, господа-товарищи!
– И вам здравствовать, – степенно ответствует один из адъютантов Павла Карловича, донской сотник Гурьев. А второй адъютант, подпоручик конных гренадер Армфельт, щелкает каблуками и четко приветствует:
– Здравия желаю!
Мы подходим поближе и присаживаемся к столу, стоящему под полотняным навесом. На столе – самовар, закуска нехитрая. Ну, да мы к ним не столоваться пришли – чай, нас и так не худо кормят.
– А что, господа-товарищи, – осторожно закидывает удочку Филя. – Не слыхали ль вы чего нового? Скоро ль у Царьграду будем?
Ренненкампфовы переглянулись меж собой, помолчали, а потом заговорили враз. Выходит так, что до решительного наступления только государя и ждали. У Царьграда-Константинополя турок уже, почитай, и нету. Остатки пяти дивизий, да какие-то ополченцы. Еще англичане, накажи их господь! Всего одна бригада морской пехоты – вроде как для охраны посольства. А на море, говорят, наши моряки намедни под командой государева дядьки Алексея Александровича аглицкий флот утопили!
За этим разговором да за самоваром не заметили, как и время пролетело.
