Ярко светило солнце. Вокруг простирался парк. Он свернул на перекрестке аллей, стараясь не попадаться в поле зрения других аватаров.
Дом, где жила Лиза, располагался на холме. К красивым постройкам вела стилизованная под старину дорога.
Сердце замирало в груди.
После сетевой атаки двухнедельной давности они встречались трижды. Иван терял голову от пламени чувств и желаний, в которых сгорал, а Лиза, будто нарочно, сохраняла дистанцию, не отвергая его юношескую страсть, но и не отдаваясь ей.
Он изо всех сил сдерживал себя, интуитивно понимая: ее хрупкий образ не приемлет грубости, хамства, но первая любовь пылала все жарче, он погибал в инмоде, его мир с каждым днем становился все серее, у́же, и только тут, среди просторов Высшего Слоя, он ненадолго оживал, питая несбыточные надежды.
Сегодня Лиза встретила его на половине пути.
Она материализовалась посреди дороги, протянула руки, коснулась губами его щеки и тут же выскользнула из объятий.
– Пошли, прогуляемся. Неподалеку есть озерко. Там очень красиво. – Ее улыбка сводила с ума.
– Идем. – Он взял ее за руку.
Мысли путались. Где-то произошел сбой, и на миг он выпал в реальность инмода: почувствовал, как движется под ногами беговая дорожка, а вместо прикосновения девушки пальцы сдавливают нановолокна вирткостюма.
Он едва не взвыл от убивающего рассудок контраста.
– Ванек, что случилось? – Лиза отпустила его руку, невольно отступила на шаг, испуганно и вопросительно взглянула.
– Ничего. Извини. Какой-то глюк. – Он мучительно пытался справиться с острыми, нахлынувшими вдруг эмоциями.
– Неинтересно со мной? Ты какой-то нервный сегодня. И аватар у тебя сбоит. – Она оглянулась в сторону холма. – Может, я пойду?
– Нет, прошу, не уходи, все нормально!
– Ну ладно. – Лиза свернула на едва приметную тропинку, вьющуюся среди цветущего кустарника. Терпкие ароматы показались Ивану неприятными, удушливыми, но вскоре заросли остались позади, стежка вывела к заводи.
Лиза, балансируя руками, прошла по узким мосткам, присела на краю, снизу вверх взглянула на Ивана, звонко рассмеялась:
– Ну чего ты весь такой напряженный, скованный?
Иван присел рядом с ней.
– Ты мне очень нравишься.
– Знаю. – Она тяжело вздохнула. – Ты тоже мне нравишься, Ванек.
Он робко обнял ее, коснулся щеки подрагивающими кончиками пальцев.
– Не надо, – попросила Лиза.
– Почему?
– Это все ненастоящее.
Ивана словно током пронзило.
– Мы, наверное, не увидимся больше, – грустно сказала Лиза. – Помнишь Глеба?
– Угу. – Он ни на секунду не забывал о недавнем инциденте.
– Он видел нас вместе. Позавчера. Сообщил, гад, в сетевую полицию. И отцу моему нажаловался.
– У тебя неприятности?! – Иван напрягся.
– Нет, мне они ничего не сделают. Но отец очень разозлился. Знаешь, я бы очень хотела встретиться с тобой в реале. По-настоящему. Но ты в инмоде, а я… – Она грустно улыбнулась, сложила ладони лодочкой, дунула на них, и в воздухе появились цифры, серой змейкой скользнули в кибстек Ивана. – Мой номер. В реале. Позвони, если когда-нибудь выберешься из инмода.
– Лиза, почему?! Почему мы не можем…
Она ласково закрыла его губы поцелуем.
– Потому что ты мне нравишься. Очень нравишься. А это, – она окинула взглядом кромку берега, кустарник, деревья, – это подделка. Я сыта по горло фальшивой жизнью. Не хочу ее. И наших встреч не хочу. Из них ничего не выйдет.
– Лиза, подожди!
– Иван, не надо. Не хочу иллюзий. Мне противны прикосновения тактильных нановолокон. Позвони, если вырвешься, – повторила она. – Я дам тебе подсказку на прощание: мой отец сделал огромное состояние на миграциях промышленного тумана.
Миг, и она исчезла. Просто растворилась в воздухе.
* * *
Первая любовь. Она повергает нас в пропасть неведомых ранее ощущений, неодолимых желаний, иллюзий, надежд, обжигает, как пламя, лишает рассудок права голоса, заставляя совершать безумные поступки.
Кто из нас не прошел через это?
Свой двадцатый день рождения Иван Стожаров встретил в инмоде.
Адский огонь пожирал его изнутри.
Он заблокировал весь список коннектов. Погрузился в Сеть и не выходил оттуда.
На улицах призрачного города кипела повседневная жизнь. С каждым годом все больше людей называли цифровое пространство своей истинной средой обитания. Здесь было все и… не было ничего.
Иван медленно, бесцельно брел по пространству Среднего Слоя. Его недавно в очередной раз вычистили от мусора, и основа виртуального существования выглядела несколько непривычно, но он едва ли обращал внимание на приятные перемены.
Прощальные слова Лизы дотла выжигали рассудок.
Конечно, неудовлетворенность жизнью ощущалась и ранее, но зерно мятежа, набухая внутри, никогда бы не дало жизнеспособный росток.
Иван присел на скамейку. Он не знал, что теперь делать. Как вырваться из инмода? Как перейти на качественно иной уровень существования?
Взгляд по сторонам вызывал лишь злость и омерзение.
«Консервы»… – Он сплюнул. – Для нас сконструировали мир грез. Придумали цели и создали способы их достижения. Но в чем смысл?» – непривычные мысли пугали.
Лиза несколькими фразами открыла ему глаза, сорвала шорки, и теперь уже никуда не убежишь, нигде не спрячешься от себя.
Воображение рисовало миллионы инмодов, гротескно прорисовывало черты их обитателей, невольно сравнивая с аватарами – образами явно приукрашенными.
Первая любовь, ко всему прочему, еще и слепа. Нет сильнее, прекраснее и опаснее этого чувства, с равной легкостью дарующего жизнь и сеющего смерть.
Мир Ивана Стожарова покрылся трещинами и грозил вот-вот рассыпаться, превратиться в груду бессмысленных и уродливых обломков.
Планы, построенные на будущее, казались теперь смешными, никчемными.
«Она живет в реальном мире. За облаками, где нет инмодов. И как я туда попаду?»
Пробраться, конечно, можно. Он был уверен – в реале тоже существуют свои лазейки, но без надлежащего статуса, без денег он так и останется изгоем, воришкой, нарушителем границ. Да и страшно. Жизнь вне инмода уже подернулась дымкой забвения.
* * *
Совершеннолетие сопровождалось радикальным обновлением программного обеспечения импланта и кибстека – теперь он стал полноправным гражданином Земли, и перед ним автоматически открылись новые, недоступные ранее возможности. Иван получил доступ к коммерческим Сетям, право заключать сделки от своего имени и личный счет во Всемирном Банке, на который в день двадцатилетия была перечислена сумма в пять тысяч кредитов – социальная подачка от Всемирного Правительства.
