С охотой же все не так просто. Что пигмеи, что бушмены ведут полуголодное существование, а добыча зверя требует нечеловеческих усилий и ухищрений. Зато, если удается убить животное, едят, как волки, то есть пока все не умнут. Для пигмеев убитая лесная крыса или обезьяна – уже радость, небольшая антилопа – вообще праздник! Поэтому, когда случалось нанести визит в гости, я на радость маленьким людям всегда подстреливал и притаскивал с собой что-то большое и вкусное.
К слову, североамериканские индейцы переместились в прерии и смогли охотиться на бизонов, только когда заполучили от белых лошадей и ружья. Главное – лошадей! Пусть и одичавших мустангов. До прихода европейцев в прериях люди не жили. Только маис
[13]
и бобы кое-где выращивали. Интересный момент: часть индейцев прерий белые стали называть «сиу», а это позаимствованное и исковерканное индейское же слово – «гады»! Видать, веселые парни там обитали, раз от собственных соседей такое прозвище заполучили.
* * *
До границы оставалось всего километров двадцать. Проскочили! Я почти уверился в этом, когда, перекрывая нам движение, откуда-то сбоку выскочил открытый армейский джип и полоснул по дороге из пулемета. Приехали…
Я резко тормознул как раз перед взбитыми пулями фонтанчиками пыли. В засаде сидели, сволочи, прям как наши гайцы, но тут взяткой не отделаешься. Посмотрев на довольные черные морды в джипе, я сразу понял – будут убивать. Не собирались бы, так бы и не наглели – видели, что белый за рулем. А сразу не вальнули просто потому, что машину портить не хотели, – выведут и расстреляют, и все трофеи целы.
Большой, камуфлированный джип стоял поперек дороги. Оттуда выпрыгнул автоматчик и, отбежав чуть в сторону, взял нас на прицел. Потом распахнулась дверца, на дорогу выбрался офицер – раскормленный негр под два метра ростом – и, на ходу расстегивая кобуру, вальяжно направился к нам. В машине остался водитель и еще один боец за пулеметом.
– Бвана, – обозначил серьезность момента Умба.
– Сам знаю, что бвана… сейчас нам тут будет… полная! – откликнулся я.
– Серж, ты уверен, что нападут? Почему? – раздался голос старшего из канадцев.
– По кочану! – сказал я по-русски. – Уверен, Анри, уверен. Готовься. Только оружие не трогай.
Наши винтовки были рядом, стояли в креплении между сидений, но с ними в машине не развернуться – просто не успеть. Начнем хватать и тут же очередь поймаем. Но похожие варианты я предусматривал, и не только для этого раза, поэтому в карман на двери у Умбы был запихнут его двуствольный, двенадцатого калибра «хаудах»,
[14]
а у меня симметрично располагался укороченный, того же калибра, помповый «ремингтон» с пистолетной рукояткой. Патрон дослан, только предохранитель скинуть. В буше,
[15]
против, допустим, прыгнувшего внезапно леопарда, это самое лучшее оружие: картечь накоротке – страшное дело! А с винтовкой не всегда можно успеть. Да и мелкую дичь бить надо не крупнокалиберной пулей – вдребезги разнесет! Слоны-то на обед бывают не всегда… Вот и приходилось нам с Умбой, кроме винтовок, таскать еще по одному стволу, правда, максимально облегченному. Сейчас тоже пригодятся.
Глядя на подходящего вояку, я отдал команды:
– Анри, Жан, как стрельба начнется, ныряйте на пол. Но не раньше. Движок от пуль прикроет. Да и выше они брать будут. За оружие не хватайтесь – мы справимся.
– Умба, твой автоматчик, потом шофера берешь. Стреляешь только после того, как я начну.
– Всем все понятно?
Я глянул в зеркало заднего вида, канадцы сидели бледные, но сосредоточенные и не паниковали. Не должны неуместной инициативой подвести – крепкие люди и охотники хладнокровные, удалось убедиться. А надежней Умбы напарника и быть не может! Короче, за тылы я спокоен. Остается самому не оплошать.
Дождавшись утвердительных реплик, я подытожил:
– Вот и ладно. Все нормально будет.
Ожидая подходящего негра, я изобразил на лице идиотскую американскую улыбку и начал приоткрывать дверь, как будто собираюсь вылезти. А на самом деле маскировал этим то, что вытаскиваю дробовик.
Подойдя к машине, жирный офицер наконец выпростал свой пистолетик и, сунув руку в открытое окошко, попытался ткнуть ствол мне в висок.
– Выходи.
Придурок! Не надо было вплотную подходить, тогда бы шансы у них были. Вообще не стоило ему из машины вылезать. У меня только один выстрел – для второго цевье передернуть могу не успеть – и начинать надо с того, кто за пулеметом.
Через мгновение просунутая рука была сломана в локте и запястье, а подавившийся криком и закатывающий от болевого шока глаза негр сползал по открывающейся дверце машины. Но далеко не сполз, придерживая за сломанную руку, я прикрылся им от пулеметчика. Тот явно не успевал или растерялся, да и понятно – палить по своему командиру станет не каждый, проблем потом не оберешься. На то и расчет был.
Справа грохнул обрез Умбы. А потом еще раз… Смотреть, что там получилось с автоматчиком, было некогда, но облако кровавых брызг из головы шофера я заметил. И в ту же секунду, просунув в окно помповик, выстрелил сам. Одновременно дал короткую очередь пулеметчик, но пули прошли выше машины. А больше он ничего не успел – заряд крупной картечи разорвал ему лицо и грудь.
Толкнув дверь со свисающим на ней негритянским офицером, я выкатился из машины и взял на прицел вражеский джип. Но воевать было уже не с кем – все враги надежно померли.
Относительно целым оставался только толстомясый лейтенант, но и это ненадолго. Я вытащил нож – ща попытаем его об обстановке в стране и окрестностях, и уши я в коллекцию хочу, раз в прошлый раз не получилось. С ушей и начнем…
В общем плане ничего особо полезного экспресс-допрос не дал, да и разбираться в перипетиях местной политики было лень, все прозрачно – одни уроды других сменяют, но, как известно, «от перемены мест слагаемых сумма не меняется». Прямо как на Родине. А стрелять в нас будут любые группировки – однако белые угнетатели улепетывают, с хорошей машиной и наверняка с деньгами. Зато выяснилось, что дальше по дороге нас ожидает целая воинская часть. Раньше ее там не было, но подогнали зачем-то. А эти, самые хитрожопые, решили еще и на дорогах пошустрить. Надо с трассы уходить!
С убитых мы сняли четыре АКМС.
[16]
Пригодятся, это не моя винтовка, с которой в кабине не развернуться. Один автомат я повесил себе на плечо, другой отдал Умбе, а два оставшихся закинул в машину, добавив к уже лежавшему там АКМ. Взял себе и пистолет – потертый «браунинг хай пауэр».
