Женька называла Льва Николаевича старичком, но во главе
стола сидел мужчина, назвать которого так было трудно даже в шутку. Высокий,
худой, с узким лицом, тонким носом с горбинкой и бледными губами, он очень
походил на благородного рыцаря, какими их обычно рисуют в книжках. Не хватало
только бородки и усов, курчавые волосы были зачесаны назад и волнами спадали на
плечи, густые брови сходились у переносицы, а темные глаза смотрели весело и
чуть насмешливо. «Это не он», — решила я, потому что мужчине могло быть
лет пятьдесят, не более. В этот момент он поднялся из-за стола и направился к
нам, расцветая улыбкой.
— Евгения Петровна, — тихим и почему-то старческим
голосом зашелестел он. — Счастлив видеть вас в своем доме. Чрезвычайно,
чрезвычайно рад и признателен. А это, надо полагать, Анфиса Львовна? —
обратил он свой взор на меня. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то… черт
его знает, что там мелькнуло, но дядька мне сразу не понравился, так же как его
манеры, сюсюкающий голос и красочная седина в роскошных волосах. Я с трудом
выжала из себя улыбку, а этот тип с замашками иезуита сграбастал мою ладонь и,
посверкивая глазками, заявил:
— Позвольте ручку. Счастлив познакомиться. Читал ваши
книги и являюсь вашим искренним поклонником. Надеюсь, вы сможете не только
хорошо отдохнуть в моем доме, лелею надежду, что пребывание здесь натолкнет вас
на создание очередного шедевра. Знаете, что-нибудь в готическом духе. Старинный
замок, привидения…
— Я пишу детективы, — выжала я очередную
улыбку. — Привидения — это не совсем то, что мне надо. Вот если бы
убийство…
— О, для такой красивой женщины все что угодно, —
противно хмыкнул он и посмотрел на мужчин, сидящих за столом, точно намечал
жертву. Те дружно хохотнули и уставились на меня, а я с беспокойством подумала,
что, очень возможно, мне как раз и отводят роль этой самой жертвы.
Лев Николаевич взял нас с Женькой под руки и повел к столу.
— Хочу познакомить вас со своими друзьями. Мстислав
Наумович Краковский, адвокат и мой поверенный, Олег Меньшиков, партнер по
бизнесу, а… — тут вышла небольшая заминка, — мой большой друг Руслан
Вавилов. А это… Впрочем, я вам уже рассказывал, друзья мои, Евгения, журналист,
возможно, вскоре будет моей помощницей, Анфиса, писательница, и при этом обе
красивые женщины. — Лев Николаевич джентльменски подвинул стул мне, а
адвокат вскочил и принялся ухаживать за Женькой. Появилась Наташа в белом
переднике и кокетливой косынке, она толкала перед собой столик на колесиках.
Лев Николаевич перекрестился на пустой угол и изрек: — Отведайте что бог
послал.
Господь был чрезвычайно щедр ко Льву Николаевичу.
Поразмыслив немного, я пришла к выводу, что икорка, ананасы и форель появились здесь
как-то в обход господа, потому что такому типу, как наш хозяин, и лопух-то
послать жалко, в этом месте я испуганно подумала: «Пути господни неисповедимы»
— и принялась исподтишка разглядывать гостей.
Этому очень способствовал тот факт, что Женька с хозяином
трещали без умолку, и мне можно было ограничиться улыбкой и в разговоре не
участвовать. За столом я оказалась между хозяином и адвокатом, оттого и
обратила свой взор на него. На вид ему было лет сорок, тщедушный, с реденькими
рыжеватыми волосами, которые он зачесывал на лоб. Очки в тяжелой оправе, глазки
казались крохотными, а взгляд метался, точно Мстислав Наумович ежесекундно
ожидал нападения. Одет он был в клетчатый пиджак и белую рубашку с галстуком. В
целом выглядел классическим неудачником.
По левую руку от него восседала Женька, блистая улыбками и
остроумием, далее располагался партнер по бизнесу, парень лет тридцати,
улыбчивый, с приятным лицом и смеющимися глазами. В разговоре, как и я, почти
не участвовал, на Женьку же смотрел с заметным интересом. Одет был в легкий
свитер, на плечи накинут джемпер, рукава его стянуты узлом на груди, в общем,
вид он имел приятный и демократичный.
Следующим шел тип по имени Руслан — большой друг, как
охарактеризовал его Лев Николаевич. Вот уж кого бы мне не хотелось иметь в
друзьях. Тяжелый взгляд исподлобья, плоская физиономия без выражения, верхняя
губа вздернута, точно он демонстрировал клыки, зубы у него в самом деле были
крупные, ровные и неправдоподобно белые. Темные волосы зачесаны назад, на левой
руке под часами я заметила татуировку, но, что там конкретно было изображено,
разобрать мне не удалось. Одет он был в темный костюм и пеструю рубашку, такое
сочетание могло бы вызвать недоумение, но на нем смотрелось вполне органично. Я
мысленно заострила ему уши, увеличила клыки и пришла к выводу, что он похож на
упыря. Тут я сообразила, что Руслан занят тем же, то есть я не знаю, что он мне
там заострял и увеличивал, но пристально наблюдал за мной почти наверняка.
Он повернулся ко мне, взглянул исподлобья, и наши взгляды
встретились, хотя я этого очень не хотела, и правильно не хотела: его взгляд
вызывал в душе оторопь. Я поспешно отвела глаза в сторону, надеясь, что то же
самое сделает и он, но этот тип продолжал пялиться на меня и при этом
отвратительно ухмылялся.
В общем, очень скоро я пришла к выводу, что вряд ли надолго
задержусь в этом доме.
Руслан продолжал меня разглядывать и паршиво ухмыляться до
конца завтрака. Я не выдержала и сказала:
— Если хотите, я подарю вам свою фотографию.
Он громко засмеялся, и остальная публика его поддержала,
хотя я ничего смешного во всем этом не видела.
После завтрака мы с Женькой вышли в сад. Я здорово
нервничала и обратила свой гнев на Женьку, хотя и понимала, что это
несправедливо.
— Что здесь за публика? Этот Руслан, какого черта он
так смотрит, точно…
— Точно уже запустил лапу тебе под подол, —
закончила она, а я закатила глаза, возмущаясь Женькиной формулировкой, хоть и
была с ней в принципе согласна. — Парень мутный, — продолжила
Женька, — и, по-моему, опасный. Ты с ним поаккуратнее, держись на
расстоянии, но не конфликтуй.
— Да иди ты к черту, — рявкнула я, мы дружно
огляделись, и я понизила голос: — Я здесь ни на минуту не останусь, если…
— Ты вот что, — перешла на шепот Женька, —
про свой мобильник помалкивай. Мало ли…
Я открыла рот с намерением дать Женьке хороший нагоняй, но
тут же испуганно прикусила язык.
— Ты думаешь…
— Ничего я не думаю, — поморщилась она, —
просто… береженого бог бережет, как говорится.
— А почему ты Льва Николаевича старичком звала? —
додумалась спросить я. — Он же совсем не старый.
— Уж больно сладкий и все присюсюкивает… Одним словом,
ловелас на пенсии. Кстати, так оно и есть.
— Что есть? — не сразу дошло до меня.
