— Анфиса Львовна, — начал наш хозяин. Голос его
слегка дрожал, то ли от волнения, то ли от злости. — Надеюсь, Руслан…
— Нет-нет, что вы, — перебила я. — Все в
порядке.
— Видите ли, он становится совершенно неуправляемым,
если дело касается женщин. Руслан очень влюбчивый человек. — Определение
«влюбчивый» так же подходило Руслану, как седло корове. Однако Лев Николаевич
говорил серьезно, причем с болью душевной, и я, вопреки всякой логике, вдруг
почувствовала себя виноватой.
— Мне так неловко, — начала я, но Лев Николаевич
перебил меня:
— Я поговорю с ним. Очень прошу, не обращайте внимания
на его выходки. Он скоро успокоится. Надеюсь, этот ничтожный инцидент никак не
скажется на нашей дружбе. — При этих словах Лев Николаевич так зазывно
посмотрел на подружку, что я была уверена: Женька не выдержит и бросится к нему
в объятия. Против ожидания та растерянно моргнула и произнесла что-то
невнятное.
На ужин я решила не ходить, выпила стакан сока в компании
хмурой Олимпиады Назаровны и направилась в сад, где меня через некоторое время
обнаружила подружка.
— Руслан схлопотал по жизненно важным органам? — с
места в карьер начала она.
— Не знаю, что за органы ты имеешь в виду, я ударила
его в живот.
— Слава богу, — закатила глаза Женька. — Мне
на его здоровье наплевать, просто такие типы обычно страшно злопамятны. Ну что,
раба божья Анфиса, съезжать будем? — вздохнула она.
— С какой стати? — осведомилась я с притворным
удивлением.
— Если у вас дошло до рукопашной…
Конечно, Женька была права, Руслан вел себя безобразно, и
самое разумное было спешно покинуть остров. Но в меня словно бес вселился, и я
ответила зло, хотя и знала, что злость дурной советчик:
— Вот пусть Руслан и убирается отсюда первым катером, а
я остаюсь.
— Анфиска, — возвысила голос Женька, но тут же
сникла: — Ладно, тебе видней… Кстати, Левушка мне аванс дал, очень, знаешь ли,
приличный аванс. А еще он проявляет серьезную заботу о нашем туалете. Золотой
дядечка. Не можем мы в одном белье неделю ходить.
— Не можем, — сокрушенно кивнула я.
— Вот-вот… Он денежку дал, завтра утречком снарядит
катер, и мы поплывем на континент за тряпками. Самое время, по-моему…
Я задумалась, а потом отчаянно головой замотала:
— Не пойдет.
— Чего еще? — нахмурилась Женька.
— Дядька твой жутко подозрительный, а у меня муж
полковник. Не могу я на сомнительные деньги шмотье покупать. Это все равно что
взятка должностному лицу.
— Размечталась. Да кому надо твоему Ромке взятки
давать?
— Все равно, — еще больше нахмурилась я. —
Ромка мне голову оторвет, если узнает. А он непременно узнает, такой уж у него
характер. Так что лучше уж блохастой ходить. Лучше бы твой дядька нашел мою
машину, — с тоской добавила я.
Женька почесала в затылке, подумала, глядя себе под ноги, и
изрекла:
— Я куплю шмотье для себя, а потом дам его тебе во
временное пользование. Если оно не твое, а мое, то никакой взятки и в помине
нет. Ну как?
— Здорово, — порадовалась я, удовлетворенно
кивнув. Два умных человека всегда найдут выход из трудного положения.
— Значит, сразу после завтрака и отчалим, —
подвела итог Женька и посмотрела на меня без всякого одобрения. — Ты чего
ужинать не пошла?
— У меня же диета, а здесь ужинают поздно.
— Врешь, — не поверила подружка, — Руслана
видеть не хотела.
— Вот еще, — возмутилась я. — К тому же
избавиться от него весьма затруднительно, так и мелькает.
— Ладно, — вздохнула Женька, — давай на
звезды любоваться. — И села рядом. Мы, запрокинув головы, с полчаса
исправно таращились в звездное небо, после чего в голову мне пришла блестящая
мысль:
— Пойдем купаться. Вода должно быть теплая, прогрелась
за день.
— Идем, — с готовностью поддержала меня Женька, мы
поднялись к себе, взяли полотенца и через десять минут уже подходили к калитке.
Однако, вступив на тропу, мы разом призадумались. Как я уже говорила, спуск в
этом месте крутой, и в темноте совершать его было небезопасно. — Давай-ка
через мост, — заявила Женька. Мы вернулись, захлопнули калитку и через сад
пошли к центральным воротам. Послышался шорох, и из-за кустов выскочила собака.
Я как-то успела забыть о ее существовании и от неожиданности взвизгнула. —
Ник, — протяжно позвала Женька, почесывая собаку за ухом. — Умный
пес. Идем с нами.
Я робко протянула руку, слегка паникуя, а Ник лизнул ее и
сунул голову под мою ладонь, приглашая себя погладить.
— Надо же, — порадовалась я. — С виду жуткий
зверюга, а на самом деле очень ласковый.
— Ага, — согласилась Женька, вышагивая в
направлении моста. — Совсем как твой Ромка.
— Ромка-то здесь при чем? — возмутилась я.
— Да я так, для сравнения. Не стой пнем, мы ж купаться
хотели.
Я догнала подружку, хмурясь и прикидывая, чего б такого
доброго ей сказать. Как на грех в голову ничего не приходило, и я в конце
концов успокоилась.
Ник весело бежал впереди, время от времени оборачиваясь и
поджидая нас. Мы спустились к пляжу, в этот момент взошла луна, светлая дорожка
побежала по воде, а я охнула от избытка переполняющих меня чувств. Женька
сбросила одежду и с разбегу плюхнулась в воду. Ник носился вдоль берега,
бросаясь то в мою сторону, то в Женькину, и громко лаял. А я не спеша разделась
и, с удовольствием ступая по песку, направилась к воде, и тут… Не иначе как
нечистый толкнул меня под локоть и заставил посмотреть влево. Ближе к зарослям
от воды шла цепочка следов. Метрах в трех от озера следы свернули к кустам. Я
посмотрела в ту сторону и поежилась. Заросли при лунном свете выглядели мрачно
и даже диковинно, а чувство было такое, что оттуда за нами наблюдают.
— Женька, — заорала я. Подружка перестала
плескаться и направилась к берегу. Ник подбежал ко мне, я погладила его,
приговаривая: — Хорошая собака. — Я порадовалась, что мы прихватили его с
собой. Женька как раз выходила из воды. — Осторожно, — крикнула
я, — не затопчи следы.
— Какие следы? — обалдела подружка.
— Сейчас увидишь.
