К нашему величайшему разочарованию, разгадкой и не пахло.
Скорее одной загадкой прибавилось. Газета была санкт-петербургской, трехдневной
давности, открыта на пятой странице. Само собой, нас прежде всего
заинтересовала криминальная хроника. Убийства, дорожно-транспортные
происшествия, пожары. Ничего особенного. Внизу статья, посвященная общественным
туалетам в городе, где ежедневно тьма-тьмущая туристов, проблема вывоза отходов
и… и больше ничего. Отходы и туалеты мы отмели сразу, как-то не верилось, что они
могли взволновать Мстислава. Значит, криминальная хроника. Промучившись минут
двадцать, мы выделили четыре сообщения: пожар в квартире пенсионера К. в
результате неосторожного обращения с огнем (К. погиб), перестрелка на
Почтамтской, три трупа, среди них человек с криминальным прошлым и два
охранника, исчезновение солистки музыкальной комедии (вышла из театра неделю
назад, и с тех пор ее никто не видел) и убийство антиквара, совершенное с
особой жестокостью (исчезла коллекция монет и ювелирные изделия). Я предложила
оставить только ювелира и расстрелянного типа с криминальным прошлым
(по-настоящему меня заинтересовал только тип: это событие как нельзя более
подходило к разговору, происшедшему между Мстиславом и Олегом, но и антиквар,
на худой конец, сгодится), но Женька настояла на том, чтобы оставить сгоревшего
К. и исчезнувшую солистку (остальные преступления были раскрыты по свежим
следам, так что интереса для нас не представляли).
— У такого типа, как наш Левушка, — сказала
Женька, — должны быть большие связи среди антикваров, дом буквально набит
ценностями.
— Оттого он и убил одного из них? — съязвила я.
— Почему бы и нет? Допустим, тот не захотел продать ему
что-то.
— Монеты?
— Откуда нам знать, может, Лева просто помешан на
монетах? — Тут я вспомнила, что в холле меня ждет Олег, и бросилась к
двери.
— Я с тобой, — заявила Женька. — Лучше
держаться вместе, когда тут творятся такие дела.
— Какие? — пробормотала я, с тоской подумав, что
дурацкая газета никакой пользы в раскрытии местных тайн не принесла. Женька
только рукой махнула.
Олег действительно ждал в холле.
— Я решила составить вам компанию, — разулыбалась
Женька. Едва мы покинули дом, как возле моста увидели Руслана в компании Ника.
— Прогулка перед сном? — спросил Руслан, когда мы
приблизились.
— Хотите с нами? — предложила Женька. Он кивнул.
Гуляли мы часа полтора, любовались красотами, пока
окончательно не стемнело. Прогулка получилась приятной, но для нашего следствия
совершенно бесполезной. Об истории острова спутники знали не больше нашего, привязанность
к нему Льва Николаевича называли блажью, и беседа в основном свелась к
комплиментам в наш с Женькой адрес. Однако, когда мы проходили по тропинке над
озером, меня не покидало чувство, что Руслану очень хочется спихнуть меня вниз,
и я была счастлива, что мы покинули опасное место.
Мужчины проводили нас до дверей комнат, и Руслан даже
поцеловал мне руку на прощание. Женька перебралась ко мне. Мы выключили свет и
затаились. Просидев в темноте и безмолвии часа два и изрядно намучившись, мы
наконец рискнули покинуть свое жилище.
В доме царила тишина. Третий этаж тонул в темноте (в этом
крыле жили лишь мы с Женькой), и к лестнице пришлось пробираться буквально на
ощупь. На втором этаже горел светильник, стилизованный под факел, толку от него
было немного, но мы смогли благополучно спуститься на первый этаж. Здесь
светильники горели вдоль всего коридора, но и это нам не понравилось, полумрак
был для нас предпочтительнее. Мы заранее условились: если нарвемся на кого-то
из обитателей, будем нагло врать, что услышали шум и пошли посмотреть, в чем
дело, раньше времени не поднимая тревогу. В свете последних событий это вполне
могло сойти за правду.
Первым делом проверили, нет ли в доме Ника. Оказалось, что
нет. В окно я видела, как пес сидит перед дверью в сад и с интересом что-то
рассматривает на противоположной стене. На всякий случай я тоже уставилась в
том направлении — стена как стена, ни на ней, ни возле нее ничего
подозрительного, может, она просто нравилась Нику. В общем, я отлепилась от
окна и вернулась к Женьке. К моему величайшему удивлению, я обнаружила в руках
подруги фонарик.
— Откуда он у тебя? — прошептала я с удивлением.
— Сегодня утром заметила его в кухне, в шкафу лежал.
— А зачем нам фонарик? — проявила я интерес.
Освещения, с моей точки зрения, было более чем достаточно.
— Как ты собираешься идти в подвал без фонарика?
Я поежилась: если честно, в подвал идти очень не хотелось,
но сознаться в своей трусости было неловко, раз Женька ни капельки не боится, и
я только вздохнула, но тут в голову мне пришла удачная мысль.
— Что мы хотим найти? — прошептала я.
— Как что? — удивилась Женька. — Типа,
которого ты держала за бороду.
— Вот-вот, а если Олимпиада прячет его в своей комнате?
— Не будешь же ты обыскивать комнату, когда там спит
хозяйка? — нахмурилась Женька.
— Но мы могли бы послушать. Вдруг они разговаривают?
Днем это для них опасно.
— А еще она должна его кормить, — согласилась
подружка, и мы направились в другое крыло дома, где жила Олимпиада. При мысли,
что мы можем столкнуться со старой ведьмой, я опять-таки поежилась. Однако в
доме царила такая тишина, что я была уверена: обитатели его крепко спят, не
считая нас с подружкой. Это придало мне бодрости, и я зашагала веселее. К тому
же подвал, судя по всему, отменялся, что тоже вселяло оптимизм.
Коридор, куда выходила дверь Олимпиадиной комнаты, тонул в
полумраке. Мы осторожно приблизились. Из-за двери не доносилось ни звука.
Постояв так минут двадцать, мы переглянулись, я пожала плечами, а Женька
нахмурилась. Конечно, возвращаться ни с чем обидно, но лично я не видела
никакого смысла в том, чтобы торчать под дверью всю ночь.
В общем, я начала пятиться от двери, и тут произошло нечто
ужасное: Женька оступилась, налетела на меня плечом, а я от неожиданности
уперлась плечом в дверь, а та взяла и открылась.
Первым моим желанием было бежать отсюда сломя голову, и я
непременно поддалась бы порыву, не схвати меня Женька за руку. Я зажмурилась,
стараясь не дышать, и тут сообразила: в комнате неправдоподобно тихо. Даже если
человек спит, он все равно издает какие-то звуки, на худой конец, просто дышит.
