— Ну… не похож он на человека, который книжки читает,
если эта самая книжка не его собственная автобиография, но ведь она-то еще не
написана. Короче, он рад и счастлив. Высылает за нами тачку, на ней мы прибудем
в город… черт, забыла, как называется, название вроде финское, а может, не
финское, у меня на бумажке записано… В общем, приезжаем туда, а на остров, само
собой, на катере или на пароходе, его тоже за нами пришлют. Скажи, класс. А
твоя тачка постоит в Питере на стоянке, и это не будет стоить тебе ни копейки,
потому что дядя за стоянку сам заплатит.
Из всей Женькиной тирады я услышала лишь «твоя тачка» и
сразу же запаниковала. Мой «Фольксваген» был подарен мне отчимом, депутатом
Российского парламента, и хоть машина новой не была, но выглядела вполне
прилично и я ею очень дорожила, неизменно пресекая все попытки подружки
использовать мою собственность в корыстных целях. (Свою машину Женька давно
разбила, и у меня всякий раз ныли зубы, когда она садилась за руль моего
«Фольксвагена». К счастью, случалось сие исключительно редко.) Меня даже
оторопь взяла, и я спросила немного невпопад:
— При чем здесь моя машина?
— А на чем мы в Питер поедем? — удивилась Женька.
— На поезде, — ответила я, покосилась на наши
чемоданы и опять запаниковала.
— Вот-вот, — вздохнула Женька. — Куда мы с
этим барахлом? Нет, голуба, двигаем на твоей тачке.
— Мы могли бы… — пискнула я, но под строгим подружкиным
взором враз присмирела и обреченно кивнула.
С великим трудом мы спустили вещи вниз. Я не приминула
заметить, что Женькины чемоданы таскать туда-сюда было без надобности, и
подогнала свой «Фольксваген» к подъезду. Мы загрузили чемоданы, и я поехала к
Витальке, Ромкиному приятелю и сослуживцу, который с тяжким вздохом и без
видимой охоты вручил мне свой сотовый со слезной просьбой его не потерять. Мы
устроились в машине вторично, Виталька вышел нас проводить, а Женька, махнув
ему рукой, сказала:
— Ну, с богом.
Как выяснилось впоследствии, господь своего благословения на
эту поездку не давал, должно быть, в тот момент занятый делами поважнее, но,
отбывая из нашего славного города, мы об этом еще не знали, хотя нечто
напоминающее предчувствие шевельнулось во мне, но Женька по обыкновению
принялась трещать, и я как будто успокоилась.
Поездка прошла без приключений, и на следующий день
Санкт-Петербург встретил нас проливным дождем.
— Вот чертова погода, — пробурчала подружка, морща
нос и глядя в окно.
— А что там, на русском Севере, так же скверно? —
проявила я интерес.
— А я почем знаю, — вздохнула Женька. Такое ее
заявление вызвало у меня недоумение: обычно она все лучше всех знает.
— Где нас ждет твой дядька? — спросила я.
— На Васильевском острове. Только торопиться ни к чему,
у нас еще полно времени. Можно взглянуть на город, Северная столица все-таки.
Где-то через полчаса дождь кончился и выглянуло солнышко, мы
заметно приободрились и провели обзорную экскурсию. Пообедали в кафе на улице
Пестеля и дружно взглянули на часы. До встречи оставалось еще больше часа.
— Здесь Русский музей неподалеку, — подумав,
заявила Женька. Про Русский музей я знала не хуже ее, потому что в Питере
бывала неоднократно и с местными достопримечательностями знакомилась.
— Может, сразу на Васильевский, вдруг машина раньше
прибудет? — внесла я разумное предложение.
— У человека должна быть тяга к прекрасному, —
фыркнула Женька.
— Что ты там увидишь за час? — разозлилась я.
— Уж что-нибудь ухватить успею, — упрямилась
подружка, и она, конечно, победила.
Через десять минут мы тормозили у ступеней музея,
пристроившись в хвосте вереницы машин таких же, как мы, любителей искусства.
По музею подружка носилась как фурия и умудрилась обежать
все залы, потратив на это ровно час. Мы встретились в вестибюле, Женька изрекла
что-то вроде того, что шедевры бессмертны, а рукописи не горят, и мы покинули
храм искусства, а через пять минут стояли возле ступенек все того же музея с
открытым ртом, потому что моего «Фольксвагена» на месте не оказалось.
— Ни фига себе, — шаря вокруг взглядом,
присвистнула Женька, а я жалобно пискнула, втайне надеясь, что «Фольксваген»
возьмет да и появится.
Но не тут-то было: красные «Жигули» стоят как ни в чем не
бывало, и черная «Волга» тоже стоит, а вот мое родное железо… Я пискнула
вторично и опустилась на ступеньки, собираясь позвонить Ромке и нажаловаться:
пока он в Моздоке наводит порядок, у меня из-под носа увели машину. Но
намерениям моим не суждено было осуществиться, потому что подружка, вырвав у
меня из рук телефон, развила прямо-таки фантастическую деятельность. Позвонила
в милицию, сообщила об угоне, а также о том, что муж у меня полковник спецназа,
человек с паршивым характером и лучше им проявить чудеса расторопности и тачку
найти, иначе мало не покажется. Позже выяснилось, что она машинально набирала
код нашего города и вся ее бурная деятельность сводилась к нулю.
На том конце провода заверили, что машину непременно найдут,
просили не волноваться и ждать на ступеньках музея, где мы в настоящий момент
находимся, милиция к нам сейчас подъедет. Женька дала отбой, удовлетворенно
кивнула и устроилась рядом со мной.
— Не боись, — сказала она бодро. — Найдут
твою тачку. Машина приметная, номера иногородние.
— Да тут в каждом доме пяток подворотен, — жалобно
возразила я, но скорее из вредности, потому что на самом деле не могла
смириться с мыслью, что простилась с «Фольксвагеном» навсегда, и питала в
глубине души надежду, что его непременно отыщут.
— Ладно, сиди здесь, жди ментов, а я пойду за
сигаретами, — сказала Женька. — Надо нервишки успокоить.
Она ушла, а я таращила глаза, в напрасной надежде увидеть
подарок отчима.
За сигаретами Женька ходила никак не меньше пятнадцати
минут, что меня, признаться, возмутило, но выговаривать ей я не стала. Подумала
и тоже взяла сигарету, мы курили, сидя на ступеньках, ожидая появления милиции
с утешительными новостями, а Женька сказала:
— Слышь-ка, видно, твой Ромка большой человек, как
назвала его фамилию, так мент запел совсем другим голосом.
— Ромочку уважают, — вздохнула я и неожиданно
всхлипнула, вожделенно глядя на телефон, Женька хмуро осадила меня:
— Не вздумай Ромке звонить. Сами справимся. Какой от
него толк, если он за тысячу километров? Справимся, — повторила подружка, саму
себя успокаивая.
