— Зачем? — не поняла Женька, я и сама не знала,
если честно, но то, что Руслан покинул дом через несколько минут после
скандала, да еще один, мне ужасно не понравилось. Его характер мне был уже
достаточно понятен, и то, что он отомстит за оскорбление, стало совершенно
ясно.
До самого завтрака мы не покидали комнату, а спустившись в
столовую, застали Руслана на его обычном месте. Он хмурился, говорил мало. Лев
Николаевич с вопросами не лез, должно быть, об утреннем эксцессе был уже
осведомлен. Мстислав выглядел пришибленным и в сторону Руслана даже не смотрел.
— Я звонил в больницу, — сообщил Лев
Николаевич. — Справлялся о самочувствии Олега. Пока никаких заметных
улучшений, но врачи не теряют надежды. — Я взглянула на Женьку, она
кивнула, скроив сердобольную мину, а я подумала, что подружка у меня — черствое
создание, потому что подозревала, что об Олеге она успела забыть.
После завтрака они со Львом Николаевичем, как обычно,
занялись работой, а я отправилась на пристань — мне срочно требовалось кое-что
проверить. Пристань была пуста, лишь в нескольких метрах дальше по берегу сидел
рыбак. Я с досадой вздохнула и вдруг услышала:
— Любуетесь нашими красотами? — Огляделась, но
никого, кроме рыбака, не увидела, выходит, говорил он, и я направилась в ту
сторону.
— Здравствуйте, — громко поздоровалась я,
приближаясь, а рыбак, прищурившись, улыбнулся мне.
— Здравствуйте.
— Как улов?
— Да так себе, сижу больше для удовольствия.
На вид дядьке было лет семьдесят, глубоко посаженные глазки
смотрели с интересом, чувствовалось, он из тех, кто любит поговорить. В
пластмассовом ведерке рядом с ним били хвостами несколько рыб довольно
внушительных размеров.
— Совсем неплохо, — кивнула я.
— Какое там… сейчас не рыбалка, а так…
времяпрепровождение. Вот в прежние времена… — Я устроилась рядом и выслушала
пятнадцатиминутный рассказ о прежних временах.
— А вы каждое утро ловите здесь? — спросила я,
решив, что мы со старичком достаточно подружились.
— Да считай каждое, если дождя нет.
— И вчера были?
— Конечно.
— А пришли рано?
— Что это ты точно следователь? — усмехнулся
дед. — Скажи попросту, чего тебе надо, я и отвечу.
— Вчера утром был здесь илларионовский катер?
— Был. Отчалил часов в шесть. Я только устроился, и они
тут как тут. Взяли одного пассажира и сразу отчалили.
— А пассажир как выглядел?
— Это кто-то из щелгуновской охраны, они ж все на одно
лицо. Вот ведь: что у отца, что у сына людишки, точно близнецы. Ты городская, и
видно, что образованная, скажи, как такое делается?
— Не знаю, — пожала я плечами и попробовала
уточнить: — Вы пассажира хорошо видели?
— А чего мне на него смотреть? Стриженый, в костюме, в
очках, взошел на катер и поминай как звали. Ясно, что щелгуновский, у нас таких
нет. — Старичок замолчал, а я тяжело вздохнула: выходит, Саша все-таки
покинул остров. Но не с ума же я сошла, в конце концов?
Простившись со стариком, я отправилась по тропинке в лес,
изводя себя загадками, которые по большей части оставались без отгадок. Гуляла
я не меньше часа и уже собралась возвращаться, когда услышала крик:
— Анфиса! — А вслед за этим увидела подружку, она
стояла на огромном валуне и отчаянно размахивала руками. Дурак поймет: у нас
скверные новости. Я бросилась к ней, она ко мне и с ходу выпалила: — За
Русланом пришли.
— Кто? — не поняла я.
— Менты. Тут такие дела: Любиного мужа убили. В лесу,
под кустом лежал. Голову проломили, а в руке зажата пуговица от рубахи Руслана.
— О господи…
— То-то. Самое интересное, что труп нашли не местные, а
менты. Им кто-то позвонил, сообщил об убийстве, а также об утреннем скандале.
Соображаешь?
— Подожди… Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что о стычке между ним и Любиным
мужем знали только наши: ты, я, охрана, Мстислав и Лев Николаевич. И кто-то из
этой публики решил от Руслана избавиться, вот и настучал ментам.
— Думаешь, Любиного мужа действительно убил Руслан?
— Конечно, на него это похоже.
— Чепуха, — покачала я головой. — Идем
скорее.
В доме мы застали полный переполох — Руслан орал, Лев
Николаевич возмущенно выговаривал милиционерам, а Мстислав, которому сам бог
велел принять в происходящем самое деятельное участие, говорил вяло, неохотно и
невпопад. Трое милиционеров в форме флегматично кивали головами, извинялись
перед Львом Николаевичем, монотонно повторяя:
— Разберемся.
Ситуация для Руслана сложилась, прямо скажем, незавидная:
оскорбленный муж, угроза, отсутствие в доме в момент убийства (Руслан сказал,
что пошел прогуляться, но даже я в это не поверила), и пуговица от его рубашки,
которая оказалась в ладони убитого. Сама рубашка валялась в комнате Руслана, а
также окровавленный носовой платок, и лично я ничуть не удивлюсь, если
окажется, что на платке кровь убитого.
Вот эти два обстоятельства сильно меня смущали. Конечно,
Руслан вполне мог проломить голову человеку, оскорбившему его, это на него
здорово похоже, но платок и пуговица… выходило, что Руслана нагло подставляли,
о чем я не преминула сообщить милиции.
— Если вы имеете в виду пеструю шелковую рубашку, то на
ней должно недоставать минимум двух пуговиц, потому что одну лично я оторвала
ночью.
Менты слегка смутились, потому что рубашка оказалась та
самая и на ней не хватает лишь одной пуговицы. Руслан утверждал, что рубашку
сегодня не надевал, мы не могли это подтвердить, потому что утром видели
Руслана в костюме и на рубашку не обратили внимания. Но я твердо стояла на том,
что злосчастную пуговицу оторвала самолично. Коридор, где я ее выбросила,
тщательно обследовали, но ее, разумеется, не нашли.
Тем временем прибыло милицейское подкрепление, и Руслана со
скованными за спиной руками увели. Не успели они отбыть на катере, как в доме
появились трое бравых ребят (надо полагать, долгожданное подкрепление), но,
узнав о случившемся, один из них сразу же нас покинул, должно быть, отправился
к руководству с докладом.
Лев Николаевич в печали от потери друга заперся в своей
комнате, а Мстислав раз пять повторил, что у него важные дела в Питере и
оставаться здесь он более не может. Дождавшись, когда шум понемногу уляжется,
мы с Женькой покинули дом через калитку.
