К счастью, на станцию успели провести телефон и, когда непогода сорвалась уже совсем явственно, Денис как раз закончил звонить, что с ним всё в порядке и он в безопасности. Он хотел позвонить и Насте, но…
Провода оборвало. Плюнув в сердцах и подумав, что это уже не в первый раз и как-то нехорошо выглядит, словно ворожит кто-то, Денис бросил трубку на рычаг.
Вторым счастьем оказалось то, что сама станция была достроена. Небольшая будочка надёжно защищала от дождя. Но, когда Денис, положив замолчавшую трубку, придвинулся к окну, то ему стало не по себе. Мгновенно стемнело, почти совсем – и из этой темноты на берег, на причал (хорошо, что лодок ещё нет) выбрасывались с грохотом мрачные, почти как на штормовом море, волны. Стекло у носа Дениса вибрировало, и он ощущал, что даже стены будочки вздрагивают.
Если честно, ему на миг захотелось рвануть на стройку пляжа – там был сторож. Но, строго приказав себе не трусить, Денис уже почти ощупью разыскал керосиновую лампу, зажёг её, заварил себе чаю, открыл пачку галет, найденную в шкафчике и, подсев к столу, стал разбирать записи в блокноте. Нерешительность и робость за работой постепенно ушли, он почти перестал слышать беснующуюся снаружи стихию.
Записей накопилось выше крыши, и чуть ли не каждую четвёртую Денис просто-напросто не сразу понимал – сделанные второпях, иногда парой букв, они напоминали какие-то загадочные шифровки. Ну вот что, например, означает аббревиатура «фель. сразу п. н. г. – мама!»?! Пришлось приложить немалые усилия, чтобы понять: «фельдшер будет сразу после Нового года, обещала мама». Речь шла о долгожданном первом выпуске поселковой фельдшерской школы и обещании Валерии Вадимовны выделить постоянного фельдшера в школу обычную. А «стркб. практ»? И только вспомнив о разговоре с Михаилом Васильевичем Павлухиным, новым директором новенького стройкомбината, выпускающего основы для «Сибиряков», Денис понял, что речь идёт о зимней каникулярной практике на этом самом комбинате… А что ещё за «С.И.И. «Обс-а» и «2И+С»»?.. А! Денис засмеялся. Смаль, Игорь Иванович! Строительная компания «Обслуга» и магазины стройматериалов «2И+С»! Тот самый «буржуй-капиталист», с которым Третьяковы познакомились в поезде летом. Капиталист внезапно объявился на поселковом горизонте собственной персоной и теперь собирался открыть в посёлке своё представительство и поставлять стройкомбинату материалы. Вот бы с ним сейчас поговорить с глазу на глаз – как он, вылечился от своей болезни неверия?..
…Денис как раз читал эти строки, когда ощутил внутренний толчок – резкий, тревожный. Он сидел сбоку от окна, невидимый оттуда, снаружи – но мог бы покляться, что мгновение назад в окно кто-то заглядывал. Очень внимательно смотрел – сюда, внутрь. И сейчас этот кто-то идёт вокруг будки – к двери.
Мальчишка мгновенно достал из поясной сумки пистолет и положил руку с ним на стол – стволом в дверь. Прижался лопатками к стене и стал ждать, явственно ощущая, как ночной гость движется вдоль тонкой стены… к низкому крылечку… поднимается по ступенькам… берётся за ручку двери…
…– Денис, ты тууут? – Володька осторожно всунулся внутрь из мокрой, гудящей и свистящей тьмы. С его волос текла вода – хотя он был в пионерской непромокаемой куртке-осеннике, со вшивным поясом на кулиске и капюшоном, но капюшон, как обычно, презрел, тот мокро мотался на спине. Увидев Дениса за столом, Володька заулыбался, проник в комнату весь, плотно и с явным облегчением закрыв дверь за собой. Обнаружилось, что он ещё и босиком – а как же, конечно!
– Что у тебя за манера – в окна заглядывать?! – сердито спросил Денис, убирая пистолет. – Я ведь выстрелить мог, дурила! – и только потом наконец-то изумился: – Ты что тут делаешь?!
– Погоди, не кричи, – Володька умоляюще выставил руки. – Денис, я узнал… про Франца Ильича.
Денис тут же встал, кивнул Володьке на свой стул. Тот облегчённо на него плюхнулся и благодарно засопел в поданную ему кружку с чаем. Володька был мокрый насквозь, даже через куртку, и перемазанный грязью. «Как его вообще ветром не унесло, – подумал Денис иронично, но понял, что беспокоится по-настоящему. И очень. – Люблю я его, что ли, сердито подумал Третьяков-младший и выбросил всю эту сопливую чушь из головы. Тем более что Володька прибежал по делу».
По важному делу.
– Дома с ума сойдут, – Денис присел на край стола. Володька помотал головой:
– Не… Олега-то ведь нету, а я вроде как спать лёг, а потом в окно вылез… – И забулькал чаем. Денис ждал, пока он выпьет всю кружку. Франц Ильич всё ещё был в больнице – и его состояние характеризовалось, как «стабильно тяжёлое». Переломы, черепно-мозговая, разрыв внутренних органов… Старого учителя не били – его собирались убить. И, видимо, решили, что убили. И ещё не факт, что – не убили.
– Да… то полон дом детишек, а то все разбежались, – задумчиво пробормотал Денис, передвигая по столу галету. – Допивай чай и раздевайся, я сейчас тебе одеяло дам…
Володька подавился последним глотком, отчаянно замотал головой, со стуком поставив кружку:
– Не-не-нееее!!! Надо скорей! Я же говорю, я всё узнал! – Он подумал секунду и поправился: – Ну… не всё, но всё узнать теперь можно!
* * *
Дождь всё ещё шёл, но уже еле-еле, непогода откровенно иссякла, побушевав всласть и удовлетворившись тем, что людям хватит работы надолго – тут и там улицы были завалены вывернутыми из земли деревьями, кое-где у старых домов раскурочены крыши, во многих местах дорога превратилась в настоящий поток, который, казалось, никогда не закончится. Вода, переполнив дренажные канавы, катилась по всем улицам во вздувшуюся, почерневшую, сердито клокочущую и урчащую Заславку.
«Ну и пусть бы не кончился», – мрачно подумал Юрка Пинаев. Не разбирая дороги, он шагал по ночной улице. Вместе с Егором и Сёмкой они возвращались по домам – непогода их застала в загородном доме Пинаевых, и родители, конечно, уже извелись от беспокойства. Телефоны не работали почти нигде, предупредить никого не удалось.
Юрка посмотрел на перевалы и задержал взгляд на по-прежнему горящих в тёмном, непроглядном небе огнях мачт струнника. Их не брала никакая буря, эти постройки. Может, имперцы даже работу не прекратили, с них станется. Ему хотелось сказать это вслух, но кому? Егору? Сёмке? Прежняя компания Пинаева, такая крепкая, несокрушимая, спаянная высокомерным презрением к «чушкам», растаяла мгновенно, за пару месяцев, как скала под ударом водяной пушки. Большинство просто как-то незаметно отстранились, отошли, при встречах быстро жали руку и отговаривались какими-то домашними или даже школьными делами. А несколько человек и вообще оказались в этом проклятом пионерском отряде… Егор же и Сёмка были слишком злыми и тупыми, чтобы «менять позицию». Вот и всё. И всё. Юрка попытался вызвать в себе спасительную ненависть – но в нём не было ничего, кроме страха. Он боялся – боялся, да, боялся хотя бы того же Дениса. И домой идти боялся. Ромка, младший брат, тот вообще последние несколько дней дома не ночевал – после того как отец его за что-то избил, за какой-то разговор. И по слухам, ночевал-то он всё в том же пионеротряде…
