…В конце концов Денис просто махнул на всё рукой и присел на бетонный поребрик ограждения какого-то парка. И остался сидеть, переживая, но без особых нервов, своё одиночество и лениво созерцая вечернюю суету, такую же непонятную, как суета муравейника. Особенно странно было, что вокруг – люди, а не муравьи. Куда они все так несутся? Как будто смертельно опаздывают… Из парка слышались музыка, взрывы неприятного хохота – какого-то нарочитого. Огней везде было слишком много, словно живущие тут люди смертельно боялись ночи – и эти огни раздражали. Мальчишка поймал себя на мысли, что вокруг видит только отупелые лица. Не тупые, а именно – отупелые. Словно все эти люди сосредоточились на некоем непонятном и неприятном, но нужном, жизненно важном деле. Машин было мало, зато много всадников и колясок. И полиции тоже хватало. Странно, но молодые ребята в полицейской форме выглядели тут единственными нормальными людьми. Они и ещё тройки тоже молодых мужчин в штатском, но с повязками государственных цветов на правой руке и с короткими дубинками в ней же. На поясах у них висели пистолеты в открытых белых кобурах. Во взглядах этих людей читалось холодное презрение, а там, где они проходили, на время воцарялось спокойствие и замирала суета. Казалось, даже огни начинали гореть как-то строже и упорядоченней.
Это были рабочие патрули.
В скором времени Денис понял, что, как бы он ни устал, а высидеть тут может лишь одно: арест. О такой возможности он был извещён, и её следовало избегать любыми способами. Арестованного несовершеннолетнего отправят в распределитель, а оттуда в Балхаш вернуться трудно… На него уже пару раз бросали взгляды полицейские, и мальчишка сообразил, что ошибся: в таком виде, в каком он был, для центральной улицы он явно не годился. Он ведь ничем не торговал, ничего вообще не делал, а просто сидел. Между тем мелькавшие тут и там мальчишки – такие же, как он, – все чем-то занимались… Но вставать дико не хотелось и вообще вдруг захотелось плакать. Денис уставился в тротуар и решил, что сейчас всё-таки встанет, но ни в какую гостиницу не пойдёт, а тут же начнёт добираться домой. А дома скажет… скажет… скажет…
Да ничего не скажет. Потому что это будет стыд. Как бежать с поля боя. Рассуждал-рассуждал, говорил правильные слова, а как дошло до дела… как дошло до дела, то сперва струсил в мыслях, а потом совсем…
– Ты чего тут сидишь?
Денис поднял голову.
Рядом с ним стоял мальчишка его лет. Может, немного помладше. Рыжий, растрёпанный, веснушчатый. На левой скуле – шрам. Глаза – серые, с прищуром, но незлые, скорей даже весёлые. Тёмная куртка висела, как балахон, коричневые брюки – подвёрнуты до середины голеней босых ног. В левой руке мальчишка держал промасленный пакет из рыхлой бумаги, из которого что-то ел правой – он и с Денисом-то заговорил, активно дожевав запиханное в рот грязными пальцами.
– Интересно, что мне, по воздуху летать? – хмуро ответил Денис, даже играть не потребовалось, хотя он понял: кажется, повезло!
– А ты не полететь рискуешь, а поехать. Быстро и неудобно. – Мальчишка усмехнулся. – В распределитель для малолеток загреметь хочешь?
– Не хочу, – буркнул Денис.
– Тогда вставай и пошли, чего расселся, – предложил мальчишка и протянул Денису пакет. – На, лопай.
С точки зрения Империи, такой поступок мальчишки даже по отношению к незнакомому пацану выглядел вполне естественным. Но тут не Империя, напомнил себе Денис и поинтересовался, чуть прищурившись и достаточно агрессивно меряя рыжего взглядом:
– А чего тебе надо?
– А, ничего, – мальчишка пожал плечами. – Просто день был удачный. Ну так и будешь сидеть, пока и меня с тобой за компашку не заметут? Я ведь вижу, тебе жрать охота и ночевать негде. Пошли?
И Денис решился.
– Пошли, – сказал он, вставая…
…Нового знакомого Дениса звали Винт. Имени он то ли не помнил на самом деле, то ли не хотел называть. А в пакете у него была жареная картошка – соломкой – с жареной рыбой, которыми он и впрямь поделился с Денисом, заодно сообщив, что это всё свежее и прямо из закусочной с дурацким названием «Fish and chips» – её тут, на набережной, содержит один настоящий англосакс. Готовят его старшая дочка и жена, и готовят вкусно.
– Ворованное? – спросил Денис, не сумел сдержать брезгливость в голосе. Винт засмеялся:
– А чего, всё-таки не вкусно?!
– Вкусно, – признался Денис. Ему было стыдно – он первый раз в жизни ел краденое и утешался только тем, что это нужно для дела.
– Ну и здорово. – Винт облизал пальцы, закинул пустой пакет в кусты, мимо которых они шли через парк, дополнительно вытер пальцы о куртку. – Ты откуда?
– С юга, – буркнул Денис. Ответ прошёл, видимо, точного Винт и не ожидал. Он спросил снова:
– А куда?
– А тебе зачем? – вопросом ответил Денис. – За кормёжку спасибо. Это ты что, за ответы заплатил? Авансом? И куда мы идём всё-таки?
Винт хмыкнул и неожиданно остановился:
– А мы пришли уже. Глаза закрой и не подглядывай. Нет, лучше дай я тебе глаза завяжу… А ты меня возьми за руку.
– А ты меня другой рукой – какой-нибудь кирпичиной по башке? – Денис медлил. – У меня денег нет почти. Мелочь.
– Слушай, – Винт наконец рассердился, – ну тогда иди куда хочешь. Ночуй вон под кустами. Не замёрзнешь, не старые времена. Правильно говорят: никогда не делай добро, дураком получишься! – И он развернулся, чтобы уйти. Решительно так.
– Ладно, стой! – Денис перехватил его за рукав куртки и, чувствуя себя крайне неудобно (а ещё ему было страшновато), послушно закрыл глаза.
Чем Винт завязал новому знакомому глаза – Денис не понял, какой-то сухой и ничем не пахнущей тряпкой. Видя, что Денис не спешит что-то делать, взял его за руку и повёл за собой, бросив:
– Голову пригни.
Денис послушно это проделал.
Под ногами была трава, потом – мокрая земля и влажные холодные камни (пошли куда-то вниз, хотя и не по лестнице). Потом – остановка, скрип и толчок – Винт подтолкнул его в спину:
– Заходи давай. Повязку я сейчас сниму.
И Денис шагнул на неожиданно сухой и тёплый деревянный пол…
…Честно говоря, то, что увидел Денис, когда Винт снял с его глаз повязку и мальчишка проморгался, не очень-то соответствовало уже имевшемуся у него представлению о «притонах». Это была большая комната без окон (наверное, подвал какой-то), стены – густо обклеены самыми разными плакатами, от местных цирковых реклам до хорошо знакомых Денису изображений имперских космических кораблей. Пахло какой-то едой, не неприятно (особенно для всё ещё голодного Дениса). Светила лампа на широком длинном столе, за которым сидел какой-то взрослый и что-то писал (за ним были видны ещё две двери – узкие, одна рядом с другой). Кроме него в комнате находилось человек десять пацанов – от 5–6 до 15—16 лет. Кто-то следил за большой кастрюлей на переносной электроплитке (и кстати, читал при этом книгу), кто-то просто-напросто валялся на длинном топчане вдоль одной из стен (вполне чистом), кто-то на полу дулся в карты, кто-то играл на гуслях и что-то напевал приятным голосом, двое – постарше – лениво боксировали в углу. В общем, ничего ужасного или даже особо неприятного. Немного похоже на какой-нибудь домик перевалочного туристического лагеря, Денис таких повидал немало. На вошедших все уставились, и тут же стало тихо, только плитка продолжала мирно побулькивать. Денис ощутил себя неуютно. Но Винт подмигнул ему – мол, не робей особо! – и громко объявил:
