А собственно, что он там мог потребовать – в этом отдельно взятом участке?
И всё-таки Новый год получился хороший. Вот только уже в «родном» подвале Денис не выдержал и ночью всплакнул. Потому что Новый год сейчас отмечали и у него дома – в Седьмом Горном. Там была ёлка, и ему ужасно хотелось, как совсем маленькому, чтобы ёлка была и здесь. И там думали про него. И никогда раньше он не встречал Новый год не дома, а на следующий день, поздно-поздно проснувшись, бежал по заснеженным, совсем не таким, как тут, улицам к Войко. Короче, слёзы потекли сами, и он, закрыв голову подушкой, лежал, стараясь не хлюпать громко – а потом незаметно заснул…
…А к началу второго месяца такой жизни Денис понял, что в определённой степени знаменит. Его это смешило и в то же время льстило – что он Динь-Гимнаст.
Но жизнь была и тяжёлой. Бахуревские реформы только-только начали сюда дотягиваться, мэр – старый ставленник всё той же «Энергии» и местного кровопийцы, «Рыбпрома-Балхаш», – отчаянно конфликтовал с новым начальником полиции, верным человеком Бахурева – а всё это не способствовало спокойствию в городе. Доходило до перестрелок каких-то банд с полицией и дружинниками; в представительстве Империи взорвали бомбу, были убиты на улице из автомобиля двое «витязей» РА; на следующий день в южном районе города начался настоящий бой – и шёл почти трое суток, мальчишки бегали смотреть, но оцепление выставили такое, что даже им, знавшим в городе каждый закоулок, пролезть через него не удалось… И, конечно, в неразберихе крупной схватки жировала паскудная мелочь – с одной стороны, понявшая, что СИЛАМ не до неё, но с другой, шакальим чутьём почуявшая скорую гибель привычного уютного мира и спешившая дохватать напоследок побольше…
…Денис со Спичкой возвращались «с работы» вечером. Спичка бурно жрал мороженое. Денис еле шёл – он сегодня отработал столько «на бис», что мечтал об одном – поскорей прилечь. Он вроде бы привык ходить босым, но сейчас ноги опять горели, как в первые дни.
– Динь, – вдруг пискнул Спичка, судорожно глотая огромный кусок мороженого, – смотри, драка.
Действительно, чуть в стороне, около арки, уводившей в проход между двумя приземистыми зданиями без окон (Денис ещё не знал, что это такое, хотя проходил тут не в первый раз) шла драка – четверо на двое. Двое пацанов, прижатых к стене, отмахивались от четырех нападавших. Слышалось яростное сопение и короткие вскрики-ругательства. Дрались не в шутку.
– Да фиг с ними, пошли, – буркнул Денис, уверенный в том, что это такие же мальчишки из «стайки» что-то не поделили. Но, сделав пару шагов, резко обернулся на замеченное краем глаза…
Да! На шеях у прижатых к стене ребят алели галстуки. Пацаны были без формы, просто одетые, но – в алых галстуках.
– Иду! – рявкнул Денис, не раздумывая. И уже на бегу крикнул нападающим – по правилам чести пионера, незыблемым и вечным: – Обернитесь и деритесь!
Двое и впрямь обернулись. Одному Денис тут же вмазал кулаком – свингом в скулу – и тот грохнулся в стену, взвыл тоненько. Второй попытался ударить Дениса ногой – мальчишка неуловимо скользнул в сторону, «помог» удару и безжалостно приложил нападающего затылком об асфальт. Двое оставшихся ещё секунду отмахивались от перешедших в наступление красногалстучных, потом увидели бегущего и что-то грозно визжащего Спичку, один крикнул:
– Это бесня, порвут, бежим! – и только ботинки застучали.
На поле боя остались сжимающий кулаки Денис, свирепо и разочарованно сопящий Спичка, тяжело дышащие пионеры и постанывающие нападающие, лежавшие на асфальте.
Четверо мальчишек настороженно рассматривали друг друга. Вернее, трое. Денис смотрел чуть ли не с умилением, ему хотелось потрогать красные платки на шеях пацанов, младше, чем он, явно из рабочих семей – видно по одежде и лицам. Наконец один – повыше, белобрысый – сказал:
– Спасибо, ребята.
– Фигня, – важно отозвался Спичка.
– Чего они привязались? – Денис строго глянул на него. Мальчишки переглянулись, второй – темноволосый, с большими карими глазами – приподнял концы галстука:
– Из-за этого.
– Из-за платка, что ли? – мысленно Денис попросил прощенья у галстука. Мальчишки засмеялись с видимым превосходством.
– Это не платок, а пионерский галстук, – поправил светленький. И гордо пояснил: – Мы – пионеры!..
– А ты откуда про них знал, Динь? – Спичка забежал вперёд.
– Читал. – Денис шагал теперь намного легче. – Я не знал, что они и тут есть, думал – только в Верном.
– Динь, а вот что они рассказывали – они не врут, как думаешь?
– По-моему, нет, – коротко ответил Денис.
Внутри у него всё пело на разные голоса – преобладали горны.
* * *
Динь и Спичка вернулись последними. Все уже поужинали, а порции запоздавших стояли рядом с плиткой, укутанные в драную старую куртку: валом тушёной картошки с бараниной, какао и по две сухие пресные печеньки. Уже успевший в посёлке попривыкнуть заново к чёрному хлебу, Денис тут по нему снова отчаянно скучал и мысленно недоумевал – да как же люди вообще без него могут жить?! Над ним даже подшутили в одном из ставших в посёлке популярными школьных концертов из-за этой его страсти и вечной пропаганды.
Денис ел медленно. Ему не давала покоя одна мысль… Он не забывал, что сегодня 14 февраля
[25]
, но встреча с местными пионерами, да ещё в такой обстановке, неожиданно ясно напомнила ему, кто он такой. И Денис внутренне взбунтовался при мысли, что этот день пройдёт, как самый обычный.
Ну, внутренне – только сперва. Пока ел. Когда же с ужином было покончено, Денис отнёс кружку, миску и ложку в мойку и – зигзагом, но решительно – подобрался к Кеше, который, как всегда, что-то писал в своём блокноте. Кстати, по поводу этого занятия в «стайке» ходили самые разные мнения. Большинство склонялось к прозаической мысли: считает доходы и расходы. Но некоторые настаивали, что Кеша пишет повесть, за которую получит славу и много денег, а наиболее радикальные были уверены, что он пишет стихи – и точка.
Дениса этот вопрос тоже интересовал. Но не сейчас. Сейчас он встал коленками на табурет, утвердился попрочней, поёрзал, кашлянул и подал голос:
– Дядь Кеш.
– Чего, Динь? – Кеша поднял голову. Денис навалился грудью на стол.
– Дядь Кеш, а давайте праздник устроим.
Кеша хмыкнул – не недовольно, а скорей неопределённо. За спиной Дениса наступила полнейшая тишина, и мальчишка ощутил, что на него внимательно смотрят. С интересом. Ещё бы – праздник!
– В честь чего? – уточнил Кеша.
– Так четырнадцатое ж февраля, – напомнил Денис. Кеша кивнул:
– Точно. Ну и что?
