В журнале ты найдёшь статью с фотографиями из музея и памятника Алексу Шепелёву. По первому запросу мы вышлем копии страниц его неизданных рукописей, написанных на нашей Аляске. Напечатанные до войны книги мы уже выписали из Русской Империи и надеемся их получить и прочесть.
Ваша память + наша память = смерть забвению! Наша кровь течёт вместе по разным жилам, друг!
С братским скаутским приветом от всего отряда и по его поручению –
иглскаут патруля «Погонщики туманов» Джерри «Дот» Раффлоуз.
За Веру, Императора и Отечество!
Денис засмеялся. Если бы он не засмеялся, он бы, наверное, начал хлюпать – с тех пор, как его спасли из бандитского плена, у него с этим было что-то неладное. Мама сказала, что это пройдёт со временем, но пока нервы болтались, как варёные макароны. А так – засмеялся – и порядок.
Нет, уж на это письмо он ответ напишет сам! Но тут Денис увидел, сколько времени…
– Уйййааааа! – прошипел он. Успел подумать – про него что, забыли?! – пока ссыпался вниз по лестнице. Несколько писем остались лежать на столе. Денис даже оглянулся на них, но потом взбунтовался – да сколько можно?! Вечером! И только вечером! А сейчас – бегом!..
…Ну конечно. Перед уходом Ольга Ивановна заботливо отключила телефон…
…Чутьё не подвело, и, конечно, он никуда не опаздывал, хотя улица уже полностью пустовала. Даже на мачте струнника – последней из уже поднятых, сразу за восточной околицей – работ явно не велось. Но такая пустота всегда действует на нервы, так и кажется, что опоздал. Денис уже было побежал – но из-за угла появился Франц Ильич Шёнк.
Директор школы шагал, как всегда, неспешно и солидно – в белом костюме, лёгкой шляпе, размеренно отсчитывая шаги тростью – и весь его внешний вид ясней ясного говорил: никто никуда не опаздывает, раз я тут и не спешу. Дениса он приветствовал прикосновением к шляпе и своим обычным:
– Коллега…
– Добрый день, Франц Ильич, – Денис пристроился рядом. – Хороший сегодня день!
– Отличный. Вообще, должен заметить, за последний год количество таких дней резко увеличилось, – степенно ответил Шёнк. Денис подумал с удовольствием, что потом обязательно расскажет директору про письмо с Аляски. А сейчас – сейчас ему вдруг пришла в голову мысль, требовавшая немедленной озвучки…
– Франц Ильич, – Денис искоса посмотрел на мерно вышагивающего рядом старого учителя, – скажите мне вот что. Мне приходят письма. Я их читаю. И я… ну… я очень сильно горжусь. Собой. Я себе твержу, что это неправильно, но всё равно ничего не получается.
– А ты считаешь, что у тебя нет поводов для гордости? – Франц Ильич не изменил ни походки, ни взмахов трости. Денис задумался на миг, пожал плечами:
– Я… не знаю я. Правда. Если подумать спокойно… так нечем гордиться. Я постоянно делаю какие-то глупости, а совершенно посторонние люди меня выручают. И почему-то я после этого оказываюсь героем. Ура, ура, ура! А какой… ну какой я герой?! Мне бы подумать головой хоть раз – и всё можно было бы сделать намного лучше… что ни возьми…
– Я живу в этом посёлке долгие годы, – задумчиво произнес директор. Денис готовно кивнул и вспомнил обрадованно:
– А какую статью к вашему юбилею напечатали! Отличная статья! Балаганов… в общем, Александр Остапович…
– Денис, – Шёнк покачал головой укоризненно, – не перебивай… Так вот – я живу здесь очень долго. Я видел всё, что тут творилось. Я возмущался. И я всегда думал головой, – резко выделил он эти слова. – В результате понадобился ваш приезд, чтобы я перестал возмущаться и думать головой и снова занялся любимым делом. Есть такая штука, Денис, – она называется катализатор. Комочек этого вещества может быть крохотным. Но он запускает важнейшие реакции. Без него, например, сталь – просто руда. По крайней мере – именно так я помню школьный курс химии. А в жизни такими катализаторами бывают люди. Самые разные. Например, упрямый, агрессивный, самолюбивый, нетерпимый и безоглядно честный и отважный мальчик по фамилии Третьяков. Который не возмущается и не думает. А просто сражается. Инстинктивно, если так можно сказать.
Денис опустил глаза. Сипловато произнес:
– Ну и вы тоже… я прямо какой-то у вас… и даже… вообще…
– Сколько бессвязных междометий, – осуждающе покачал головой Шёнк. – Мне кажется, с нового учебного года тебе надо подналечь на русский язык. А пока вот что, Денис. Ты никогда не думал занять моё место?
– В…ваше?! – Денис вытаращил глаза.
Франц Ильич улыбнулся:
– Не сейчас. Даже не завтра. Видимо, даже не в ближайшие годы. Но целенаправленно к этому готовиться можно начинать…
– Франц Ильич, – мягко, тихо и извиняющимся голосом перебил директора Денис. – Я… я всё понимаю. Я вам очень благодарен. Честное слово – очень благодарен. Но я давно решил, что буду, как мой папа. Вы простите меня.
Франц Ильич не стал скрывать огорчения. Но это было огорчение без обиды. Какое-то время он молчал, постукивая палкой, потом вздохнул и сказал:
– Жаль. Знаешь ли – очень жаль. Но я понимаю. И завидую твоему отцу. Да, знаешь ли, завидую ему.
– Денис! – окликнули мальчишку с другой стороны улицы. Он повернулся туда – быстро, весело. Махнул рукой. Извиняющимся взглядом посмотрел на Шёнка, тот улыбнулся и коснулся поля шляпы длинными узловатыми пальцами.
И Денис улыбнулся. Уже убегая через улицу…
…Здоровенный (километр в длину, триста метров в ширину) овал новейшего спорткомплекса вырос в степи к северу от посёлка этой весной, а закончили его строить, как раз пока Денис валялся дома. С трибун Денису замахали – сразу из многих мест. Но только в одном месте сигналил сидящий на плечах вставшего в рост отца Володька. И, отвечая взмахами и улыбкой всем сразу, Денис начал пробираться, конечно, именно на то место – рядом с теми, которые самые свои среди всех своих. Родные которые. Близкие. Кстати, рядом с Олегом сидела Танька Васюнина и держала парня под руку.
– Ольга Ивановна, – возмущённо начал Денис, бухнувшись на место, которое свирепо оберегал Володька, – я бы вас попро…
Его возмущение утонуло в торжественном пении горнов. Серебряной солнечной волной покатилось оно над трибунами, рождая отзвук за отзвуком… И ничего сердитого говорить уже – не хотелось…
…Кроме торжественной части и показательных выступлений казаков и полицейских (и ещё – недавно созданного отряда ополчения под командой Русанова) предполагался, конечно, пионерский военный бег – соревнования команд из пяти человек каждая с зачётом по последнему и подсчётом очков – с давних уже пор включал в себя следующее:
1. Бег (1 км).
2. Плавание (100 м).
3. Бег (500 м).
4. Стрельбы (пистолет – 15 м).
5. Переползание по-пластунски (100 м), в том числе – под тремя рядами колючей проволоки.
