Достав трубу, я осмотрел всадников. Ничего общего с персонажами, которые я видел на картинках, они не имели. Шаровары разве что, рубахи обычные, у большинства кольчуги, есть и другая бронь. Шапки в основном меховые, несмотря на жару. У некоторых шлемы. Лошадки татарские, приземистые да лохматые. Оружие — сабли, булавы, топоры да луки. Ножи и щиты я не считаю.
«Ха, да у них у большинства лица бриты… а нет. Это молодняк. Хм, типичные славяне, хотя вот те двое явные азиаты. Интересно, переправляться будут?» — размышлял я.
— На стоянке ждали. Мы не первые, кто тут проходит. Все изучили, — сказал зло Потапов.
— Переправляться они не будут, — уверенно ответил я.
— Почему? — спросил Потапов. Соловейчик же, выпросив подзорную трубу, восхищенно ахал, оба купца явно знали, что это такое.
— Открыто подъехали. Если бы хотели напасть, скрыто бы переправились, — помахав левой рукой казакам, ответил я.
Кто-то ответил, но в массе было непонятно кто. Немного постояв, казаки двинулись дальше по берегу, вверх по Дону.
— Дальше у них острог, там можно будет на ночевку встать, пообедать нормально, выспаться, — сказал Соловейчик.
— А не нападут?
— Нет, что ты, боярин. Мы в дом к ним пришли как путники. Одно — на дороге озоровать, другое — в родном доме душегубствовать. Нет, не тронут, еще и баньку истопят.
— Какие у вас тут порядки, однако.
— Обычные, — ответил уже Потапов.
После обеденного отдыха мы снова заняли суда и отошли от берега, выстраиваясь в караван. Через час мы были уже далеко от места стоянки.
К вечеру, как и сказал Соловейчик, на левом берегу Дона показался острог. Я думал, это защищенная стеной деревня, оказалось, нет. Настоящая деревянная крепость. Мне сразу же жуть как захотелось там побывать. Туризм еще никто не отменял.
Соловейчик плыл на моем ушкуе. Мы с удобством устроились на парусиновых стульях на корме и пили испанское вино. Купец по моей просьбе подробно объяснял церемонию встречи с главой острога атаманом. Ничего особого там не было. Встреча на пристани, знакомство. Приглашение на праздничный ужин и переночевать в остроге. Суда охраняют казаки, чужое не возьмут, гости же, но на всякий случай пару человек лучше оставить, чтоб детишки не шалили. Так и провели весь путь.
Нас уже встречали на берегу, там были и взрослые, и старики, и дети. Отдельной группкой стояли воины, скорее всего местный атаман со свитой.
— Гриценко. Точно атаман Гриценко! — воскликнул Соловейчик.
— Знакомы?
— Да, в прошлом годе, когда ночевали тут. Мы с ним поспорили, кто больше бражки выпьет.
— Кто победил? — без особого интереса спросил я. Хотя, судя по посмурневшему лицу купца, явно не он. Так и оказалось.
— Бочка бездонная, пьет как воду.
— Понятно. Боюсь только, я состязаться не смогу. Много не пью.
— Болеешь? — участливо спросил купец.
— Да просто не любитель. Ценитель вин, это есть, а надираться как свинья и терять человеческий облик — это, извините, без меня. Я всегда должен контролировать свое состояние.
— Понятно.
— Тут, кстати, кто? Христиане?
— Православные, правильно, но это фактически одно и то же. Всякие тут.
— Ну все, подходим, — известил я.
Поставив на столик бокал, я встал, поправив кафтан, поддернул пояс и махнул рукой, приветствуя встречающих.
Утром меня разбудил уже какой-то непривычный крик петуха. Раньше у меня запись на будильнике такая была, а теперь, смотри-ка, живой голос. Я вскочил с ложа, подхватил пояс с саблями и рванул на улицу. Ночевал я, как и купцы, в доме атамана, свойский мужик, кстати, оказался.
Часовой вздрогнул, увидев меня в такую рань, но ворота уже были распахнуты, так что ничто не помешало выбежать на пристань, где рядом с судами женщины полоскали белье. Найдя утрамбованную площадку у самой воды, я стал крутить боевой танец, со свистом рассекая саблями воздух. Тут я истязал себя тренировками почти полтора часа, и когда замер, скрестив сабли над головой, то понял, что меня окружил фактически весь острог. Тут одних только воинов было больше семидесяти, остальные зрители дети да бабы.
— Не ожидал, боярин, встретить тут двуручника, — пробасил атаман. — Думал, для красоты сабельки-то нацепил. А тут настоящий вой. Любо!
Тут подхватили клич остальные казаки. Так нежданно-негаданно я стал довольно известной личностью в остроге. Даже нашел неплохого сабельника, мы с ним провели несколько совместных тренировок и остались довольны друг другом. Сорокалетний Апанас оказался воином практически моего уровня, редкость встретить такого и потренироваться с ним. Задержались мы в остроге на два дня, парясь в баньке и отъедаясь.
С атаманом мы скорешились, и после тренировки я стал его лучшим другом, хотя вначале он принял меня довольно прохладно. Пьет, мол, мало.
Больше всего в остроге меня порадовало сало… с чесночком, да на свежем хлебушке… вкуснятина. Я немного потратился, но окорок прикупил, теперь у меня есть с собой вкус родины. Про экипаж и воинов я не забыл, да и они неплохо погуляли с казачками, так что, закупив свежего провианта, мы отчалили на следующий день. Казачки в накладе не остались, мои воины хорошенько растрясли свои кубышки, покупая удовольствие.
Еще через десять дней мы подошли к волоку. У пологого берега сидел казачок и бросал в воду камешки. Когда подошло первое судно, он встал и, отряхнув штаны, спросил:
— Цену знаем?
— А то ж, — кивнул купец.
— Тогда самое легкое судно идет первым, — скомандовал казачок, приняв деньги, и махнул рукой, отдавая сигнал своим.
Через полчаса показались волы, их вывели из-за рощи десяток казаков. Теперь стало понятно, почему выбрали самое легкое судно, воловьей силы хватало для малого судна, пока из села приведут свежих, нужно успеть перетащить хотя бы одно.
Я с большим интересом проследил, как все это работает. Встал у зачехленной носовой пушки и в трубу наблюдал за уверенными действиями казаков.
Первой в небольшую заводь зашла ладья Соловейчика. Нос судна уткнулся не в берег, а в бревна, густо смазанные дегтем. Запах даже тут чувствовался.
Дальше они с командой и казачками стропили судно, приготавливая его к подъему на сушу и дальнейшему волочению. Дорога в виде желоба убегала из этой заводи далеко в степь.
Вот, наконец, они закончили и разбежались в стороны. Вдруг какая веревка порвется, стегнет так, что мало не покажется. Команда и пассажиры ушкуя сошли на берег и отошли в сторону, оказалось, они будут сопровождать волочащееся судно пешком.
— Боярин, давай пока пристанем. Нужно к ночевке готовиться. За сегодня они никак не успеют.
