Если судить по солнцу, было где-то часов шесть вечера, так что, думаю, купец прав. Нужно заняться лагерем, благо подготавливать его не надо, тут часто стояли купцы, ожидая переправы, так что мы приткнули суда к берегу, расставили охрану и стали готовить ужин.
После обхода постов с Корниловым Ветров ушел с пятью аркебузниками осматривать дальнюю рощу, а я подошел к разлегшемуся на ковре Прохорову.
Ему вынесли с судна не только ковры, но и поставили шатер, ранее он им не пользовался.
— Шатер продашь? — сразу же спросил я, разглядывая сине-белый купол. Удобство я любил.
— На дальнюю требу сменяю, — сразу же встрепенулся купец.
— Не, их можно купить у любого иностранного капитана или заказать на торгу. А шатер копейки стоит.
— Ну так и покупай за копейки, боярин, — недовольно откликнулся Прохоров.
Присаживаясь рядом, я поинтересовался, почему казаки оказались именно с этой стороны реки.
— Судно перетащили, вот и ждали, когда подойдет следующее. У них здесь и на Итиле наблюдатели стоят, кличут своих, если судно подходит.
— Ну да, — согласился я. — А где оно, судно, что они перетащили, ведь не просто так они с этой стороны волока оказались? Нам оно не встречалось.
— Действительно, — задумался купец, но потом встрепенулся: — Сергей! Подь сюды.
С носа ушкуя спрыгнул светловолосый паренек лет семнадцати и подбежал к нам.
— Что, Михаил Игнатич?
— Сходи к казаку, пригласи его на ужин, заодно спроси, куда судно ушло, которое они сюда приволокли.
— Хорошо, Михаил Игнатич, — кивнул паренек.
Глянув, как он сверкает босыми пятками, я повернулся к купцу:
— Сколько длится переправа одного судна?
— В прошлый раз, когда мы тут проходили, за день управились. Но мы ночевали на той стороне, так что с утра первое судно поволокли. К ночи мой ушкуй сюда дотащили. Переночевали и начали спускаться вниз.
— Понятно, значит, на волок, если сегодня считать, у нас уйдет два дня.
В это время подбежал вернувшийся мальчишка, за ним шел казак. Это был паренек лет пятнадцати, в драных шароварах и вполне пристойной рубахе. Он был так же бос, как и наш посыльный, но имел на поясе боевой нож, обеденный и ложку.
— Казак говорит, что ладья была из Казани. Она пошла вверх по течению, — сообщил нам Сергей.
Мы с купцом переглянулись. Теперь стало понятно, куда делось судно.
После плотного ужина я снова обошел посты, не нравилось мне тут, потом направился в каюту, проверив по пути пушкарей.
Ночь прошла спокойно, но часовые доложили, что от рощи доносились какие-то подозрительные звуки. Даже крики.
Отправленный туда Ветров с пятнадцатью воями вернулся через два часа, предъявив окровавленную тряпку.
— Боя не было, но, видимо, подрались хорошо. Похоже, тати что-то не поделили.
— Похоже, — согласился я.
После завтрака, ближе к обеду, если точнее — где-то к одиннадцати часам, наблюдатель сообщил о приближении судна. И действительно, посмотрев в степь, мы увидели завораживающее зрелище, как над степью плывет судно. Над землей под жаркими лучами солнца поднимался пар, и казалось, что судно в самом деле летит, а волы и идущие рядом люди выглядели, как на размытой акварели.
Подошел Немцов и, отхлебывая травяной настой из кружки, тоже стал разглядывать плывущее к нам судно.
— Ладья новгородская, — известил он.
— Почему новгородская?
— Надстройки высокие, так только в Новгороде строят.
— В Великом или Нижнем?
— Великом, на Волхове который стоит.
— О как? Нужно с ними пообщаться.
— Хозяин и команда могут быть из других земель, кто их знает, может, просто купили ладью?
— Придут, вот и узнаем, — отмахнулся я.
Ласке уже сделали ошейник, так что, держа ее на поводке, я спустился вниз и по сходням поднялся на судно. Правда, щенка пришлось нести на руках. Высоты девочка боялась.
— Ну что у вас? — спросил я Синицына.
У пушкарей проходила плановая тренировка экипажа на скорость заряжения и слаженность действий, поэтому спрашивал не из праздного любопытства.
На берегу тренировались аркебузники и лучники, воины со щитами отрабатывали защиты в строю. От последних постоянно доносилось: «Коли!», «Держи!» В общем, никто не сидел сложа руки, нарабатывали навык совместных действий. Прохоров на это смотрел неодобрительно. Он считал, что я мучаю людей. То, что я кормлю их двойными порциями, ему тоже не нравилось. Даже поговорка, которая быстро распространилась среди моих людей: «Тяжело в учении — легко в бою», им не была принята. Купец — не воин, что тут скажешь?
Ласка загавкала и дернула поводок в сторону приближающегося судна. Несмотря на то что они еще были в полукилометре, до нас стали доноситься скрип и мычание волов.
Запах дегтя уже стал привычен, однако идущий впереди волов казак еще и смазывал путь свежим. Поэтому ветер, дувший со степи, доносил более острый запах.
Когда ладья прибыла к реке, Прохоров спросил у дородного мужчины, судя по хорошему зипуну, хозяина:
— Земляки, откель будете?
— Новгородцы мы, — степенно наблюдая, как лайбы отцепляют от волов, ответил купец.
Услышав это, я окликнул купца:
— Земляк, не отведаешь ли яств? Хочется узнать, что творится в Великом Новгороде.
— Мы как раз хотели поснедать, — кивнул купец и тут же крикнул: — Алешка, стопорь судно.
Заранее прикинув, когда приволокут ладью, я приказал готовить с тройным запасом, решив угостить не только новгородцев, но и казаков. Они как раз, используя длинные жерди, сталкивали ладью в воду. За кормой судна только и слышалось: «Давай! Еще!»
Наконец судно по бревенчатому желобу скатилось в воду, подняв брызги и волну. Экипаж незнакомого купца сразу же развернул ладью и приткнул ее рядом с нашими судами. Глубина тут была приличная.
Ни казаки, ни новгородцы не отказались от угощения, поэтому с охоткой сгрудились у чана, получая свою порцию. К моему удивлению, Корнилов от ушкуя не отошел, а наоборот ушел за корпус, к самой воде, и пристально рассматривал новгородцев. Заметив, как я на него смотрю, он знаками попросил подойти.
— Узнал кого? — спросил я десятника.
— Ты знаешь, кто это, боярин?
— Да, он представился. Купец первой гильдии…
— …Лоскутов, — закончил за меня десятник.
— Да, правильно.
— Что он сказал, когда ты представился, боярин?
— Хм. Удивленно осмотрел, но потом перевел разговор на другую тему. Что-то там про товары. Они сейчас с Прохоровым сцепились языками.
