– Вы у бургомистра отобедаете! Он ради таких гостей пир закатит. А нам надо много сил.
– Не лопни. Мы слегка перекусим и поедем. Парни, – я посмотрел на поисковиков, – посерьезней. Что-то у вас слишком игривое настроение. Рано расслабились, мы только на полпути.
– Все нормально, шеф, – хмыкнул Виктор. – Настроение делу не помеха. Скорее наоборот. С мрачными и хмурыми не так охотно говорить будут.
– Ну-ну.
Я закинул в рот пару ломтиков мяса, потом пару долек рыбы, запил это пивом. Витя прав, наедаться сейчас не стоит.
Михаил последовал моему примеру, только добавил сыра и запил вином. А Макс и Витя налегали не стесняясь.
– И узнайте насчет поселков: какие есть, где много жителей, – вспомнил я. – Чтобы потом не блуждать.
– Сделаем. Вы суп будете? Вон несут.
– Сами справитесь. Нам пора. Миха!
Я сделал еще один глоток и встал с лавки. Михаил поднялся следом, рука машинально тронула рукоять фальшиона. Условный рефлекс, один из многих, что выработались у нас. Много рефлексов мы закрепили за это время. И сколько еще будет?
Бургомистр Оверод – рослый статный мужчина лет тридцати пяти, спокойный, уверенный в себе, с приятными чертами лица и фигурой воина. Речь, жесты, поведение выдавали в нем человека бывалого, опытного, не суетливого.
Узнав, от кого прибыли гости, выразил готовность помочь, чем может, а если нужно жилье – предоставить самое лучшее. Выданные нам префектом бумаги принял как должное, но подобострастия изображать не стал. Вообще отнесся ко всему уважительно, но сдержанно.
Как мы и ожидали, Оверод пригласил нас за стол. А пока накрывали в гостиной, предложил отменную громельсту – знаменитое вино из винной столицы империи города Громельста. Один из лучших сортов вина – золотистое. Из двух сортов винограда с добавлением косточек груши и настоя какой-то душистой травы.
О громельсте мы слышали, но пробовали впервые. И к радости Оверода, признали великолепным. Вино и впрямь стоило похвалы.
Сама собой завязалась беседа. Оверод поведал нам о городе, о прошедшем празднике, о нескольких забавных происшествиях с любителями вина. Мы, в свою очередь, рассказали о бывшей работе, о ситуации на кордоне. Передали последние новости из Келарага и слова префекта.
Уже за столом, к слову, роскошно накрытым, разговор свернул на другие темы. Мы невзначай спросили о магике, преподнеся легенду о прихворнувшем товарище. Оверод выслушал и спокойно выдал:
– Магик у нас был. Вчера выехал, как только вылечил того мельника, что упал в реку.
– Вот как? А куда же он поехал?
Оверод призадумался.
– Вроде бы к Ностаху. Он говорил, что хотел попасть в Умелен.
Ностах находился уже в Ошере, тридцать верст от Дунима на полуночный восход.
«Если сведения верны, можно сделать крюк, – прикинул я. – Но точно ли он поехал туда?»
– А он хороший магик? – спросил Михаил.
– Да. Бакалавр, причем не из новичков. Вроде как один из лучших. Хорошо лечит, предсказывает погоду. Даже спятившего Крикуна успокоил.
Крикун – местный сумасшедший с легкой фазой шизофрении. По ночам любит орать, откуда и прозвище. Магик, видимо, сумел унять болезнь. Да, это не новичок-адъюнкт.
– А как его зовут?
– Каут. Он хотел к весне вернуться.
Что ж, Каут – вариант! Даже хороший вариант. И крюк в тридцать верст будет оправдан.
Я глянул на Миху. Тот довольно кивал в такт словам бургомистра, не забывая уничтожать прекрасно запеченное в сухарях мясо. Кстати, не стоит от него отставать. Запах от блюд шел потрясающий. Повар бургомистра заслужил высший балл.
Следовало сменить тему, чтобы Оверод забыл о магике. И я заговорил о новостях из столицы, о планах империи на далеком восходе. А потом свернул на всякого рода слухи.
И тут бургомистр вдруг выдал – мол, пошел в народе говорок, будто произошло что-то неладное, причем совсем недавно. Что именно, где, как – никто не знает. Но настроение горожан, еще позавчера веселое и радостное, начало меняться. И что самое неприятное, дурные вести вроде бы принесли некие путники, что приехали в город с восхода или с полудня.
Мы с Михаилом украдкой переглянулись. Неужели здесь проведали о вторжении хордингов? Что-то быстро. Видимо, кто-то успел удрать из Кум-куаро или отправить крельника. Если бы новость пришла из столицы, то бургомистр бы так и сказал. Но раз только слухи…
– А вы тех путников не видели? – задал я вполне естественный вопрос.
Оверод покачал головой.
– Утром я велел отыскать их, но стража сказала, что никого не нашли.
– Шустрые путники.
– Да. И ведь никаких других вестей. Может, кто пошутил?
Да уж, шутка! Половины двух провинций в руках хордингов, Шестой легион разбит, а корпуса княжества уже начали марш на полночь. От такого веселья плачут горькими слезами. И скоро здесь это испытают на себе.
После основных блюд пришла пора десерта. Бургомистр предложил нам перейти в другую комнату, где стояли удобные кресла и диваны. Обещал показать две картины – работы какого-то местного художника. Живопись только-только входила в моду в империи, и Оверод хотел похвастать владением сразу двух новинок.
Что ж, можно и посмотреть, да и время подумать будет. Хотя думать особо не о чем – если магик и впрямь ушел на восход, надо идти за ним. Вряд ли он покинет Ностах в ближайший октан, так что мы успеем его настичь, а дальше дело техники. Вечером узнаем, что накопали Макс с Витей, а утром начнем поиск.
Картины представляли собой полотна где-то метр на полтора. Здешний Рафаэль изобразил на них дворец императора в Скрате и скачущих вдоль берега воинов. Вполне неплохо изобразил, на мой взгляд. Хотя я в этом деле мало что понимаю. А вот вид дворца императора меня заинтересовал. Бросив взгляд на Михаила, я увидел его хитрый прищур. Он потянул руку к потайному карману, и я понял, что он хотел сделать.
– Красиво! Очень выразительно! – громко произнес я, отвлекая внимание Оверода на себя. – Ваш художник талантлив! Без сомнения, это факт!
Бургомистр благодарно склонил голову.
– Я отдал за картины пять золотых шинаев.
– Ого!
– Да. И не жалею. Слышал, в столице мэор Теномер заплатил в два раза больше только за один холст!
– Вот как? И что изображено на том холсте?
– Он сам в полный рост в воинском обличии. Теномер служил два ценза и командовал когортой.
– Интересно!..
Я увлек бургомистра в сторону стола и кресел, давая возможность Михаилу снять картину на камеру. Снимки потом отошлем Бердину, вдруг да пригодится.
– Картины входят в моду. В императорском дворце их уже десять. Вельможи метрополии наперебой заказывают картины, у художников много работы. Кто-то из дворян даже отправил детей учиться ремеслу.
