Они с умом распоряжались тем, что перепадало им в руки. Раздобыли тяжелый джип, который хоть и жрал много топлива, но за счет своей проходимости расширял границы покоряемого пространства, а в багажник можно было загрузить массу всего полезного. Сначала Вере и Нику было страшно проезжать сквозь вымершие степные поселки. Но в их положении не приходилось выбирать: в отличие от тех же собак или кошек, они не умели поймать себе добычу, а значит, неизбежно должны были искать привычную, желательно готовую пищу. Оба принадлежали к тому классу доморощенных миролюбцев, которым претит любое насилие, и которых в былое время называли чистоплюями. Но суровость реалий, даже фермерская жизнь, где отношение ко многим вещам гораздо проще, пока не успела изменить их принципы.
Спать они ложились только по очереди, обязательно разделяя время, которое требовалось на восстановление памяти при побудке. Впрочем, последствия болезни сошли на нет довольно быстро. Ведение записей помогало закрепить этот процесс. У них был обширный список, который регулярно обновлялся и пополнялся свежими запросами. Сегодня, к примеру, удалось добыть сразу несколько пунктов из этого списка: полный газовый баллон (и еще один в запас), ряд лекарств, кучу батареек, запасные колеса нужного размера (их привязали на верхний багажник), ворох свежего белья и одежды. В одном доме раздобыли планшет с кучей сохраненных в памяти мультфильмов. Взять его была Верина блажь. Обычные фильмы девушку не интересовали, только рисованные.
Было у них и оружие – скорее для храбрости. Пока тепло, они ночевали в машине и не задумывались о других вариантах. Для заправки откачивали топливо из баков кинутых машин, а к спинке заднего сиденья были приторочены две полных канистры неприкосновенного запаса, которого должно было хватить минимум на три сотни километров безостановочного хода.
Они сами не знали точно, куда именно едут и зачем. Просто двигались наугад, рассчитывая рано или поздно попасть в места, где, быть может, найдут нормальное общество. До сих пор с этим не везло. Иногда парень и девушка набредали на живых людей, таким же чудом, как они, не выживших до конца из ума, но зачастую эти встречи оказывались неприятными. Как выяснилось, очень сложно отстоять независимость, если тебя заставляют делать выбор: либо напрашиваются в твою компанию, либо требуют присоединиться к ним. Нередко приходилось спасаться бегством, особенно если предводитель какого-нибудь сборища считал себя в высшей степени благодетелем, а свое спасение – не просто проявлением чуда, но знаком свыше, даровавшим право считать себя избранным.
Их было двое – Вере и Нику этого было достаточно. Впрочем, они до сих пор оставались не более чем друзьями. Будь Ник с червоточиной в душе, возможно, он сумел бы воспользоваться провалами Вериной памяти, но он был слишком погруженным в себя и чересчур скупым на эмоции человеком, и при этом настоящим товарищем, на которого можно положиться. Как бы там ни было, они быстро привыкли друг к другу, и любой третий оказался бы лишним. На деле, третьим была с ними Аманда – ласковая собачка, так любившая людей, и так несчастно погибшая. После такой потери девушке на самом деле нелегко было просить Ника принять щенка в их компанию. И все же она настояла.
Вот только Грозный, похоже, не разделял ее намерений. Он сопроводил парочку до машины, а садиться не стал. Даже когда Вера начала подманивать его, дразня сухариком, оголодавший щенок облизывался, но не двинулся с места. Сидел и смотрел на людей, будто ожидая, что они объяснят ему, почему он должен отправиться с ними. Только когда двое сели в машину, он потерял спокойствие. С ними было интереснее и лучше, чем одному. Он оценил исходящие от парня и девушки запахи – не только те, которые замечаются рецепторами обоняния, но и другие, энергетические, доступные только пониманию некоторых животных (а ему теперь особенно), и пришел к выводу, что его спутники вполне достойны того, чтобы держаться их компании.
Он доверял этим людям. Конечно, не так, как Андрею – тот был и оставался для него главным Человеком на земле, существом с непререкаемым авторитетом. Грозный сделал бы все, что ни пожелал бы этот Человек. Но он не доверял машине, полагая, что примерно так исчез Андрей в чреве чудовища. Ведь и эта громадина, как он заметил, оставляла следы, похожие на змеиные.
Ник сердился и уже готов был ехать.
– Не бойся, прыгай! – настойчиво звала Вера. – Мы поедем далеко-далеко! Помчимся быстро-быстро!
Щенок понял оба повторенных слова. Как будто они только и требовались, чтобы он принял решение. К радости девушки, он вскочил в салон. Обнюхал сиденье. Многоцветье запахов ворвалось в его сознание. В этой машине когда-то давно бывали другие люди.
А недавно еще и другая собака – она любила садиться на то место, где сейчас оказался Грозный. Ничем опасным вроде не пахло, ничто не тревожило.
– Ник, открой ему окно, чтобы не укачало.
И они поехали. Действительно быстро, как никогда бы он не смог на своих уставших четырех лапах.
Грозный высунул голову в окно и вбирал ноздрями ветер, иногда раскрывая пасть и глотая воздух – он никогда не ездил в машине, но это ему определенно нравилось. И оказалось вовсе не страшно.
5
Андрей Рокотов так и не мог до конца понять: почему можно проезжать мимо трупов или только что убиенных «тулов», а вот заезжать в населенные пункты – нельзя. Патологический страх довлел не только над капитаном, он передавался каждому члену отряда. Из-за этого бойцы постоянно пребывали в полуголодном состоянии, поскольку набитые жратвой магазины оставались в стороне, в жилых кварталах, а брошенные машины, попадавшиеся на трассах, не всегда радовали хорошим уловом. Но страх был сильнее, чем голод, который вдобавок порождал другие неудовлетворенные желания, от которых больше других, похоже, страдал сержант Кропаль.
За время поездки сержант наболтал столько всего, что впору было писать героическую эпопею об его похождениях – как вообще по службе, так и на любовном фронте, о победах на котором Кропаль рассказывал с особенной охотой. Андрей подозревал, что сержант больше привирает и только делает вид, что вспоминает пикантные факты из биографии. По его словам и эмоциям видно было, что в перерывах между охотой на «тулова» Кропаль испытывает великую потребность отнюдь не в платонической любви.
Впрочем, то же самое можно было сказать и об остальных солдатах, густо ржавших над сальными и такими же бородатыми, как они сами, анекдотами. Причину этого Андрей видел в одном: их удручало отсутствие баб. Даже капитан Кит порой, нет-нет, да с тоской вслушивался в рассказы Кропаля.
А выжившие будто сговорились между собой. За все дни путешествия нормальные женщины отряду не попадались. Нет, конечно, им встречались «тулова» женского пола, но от таких солдаты, естественно, держались подальше.
Поэтому, когда со второй машины, до смычки с которой оставалось совсем немного времени, внезапно сообщили, что на дороге заметили джип с двумя пассажирами, и одна из них – молоденькая симпатичная девчонка, солдаты тотчас оживились. Капитан Кит, желая в корне задушить любой раздор в команде, крикнул в эфир, чтобы джип задержали, но до его прибытия не смели даже прикасаться к незнакомке. Пока он ревел в микрофон, солдаты притихли, предвкушая, вероятно, встречу с настоящей «живой» девчоночкой, а не с каким-нибудь там зомбиподобным существом.
