Маркхэм разозлился.
– Почему вам так нравится искать ошибки в моих утверждениях?
– Потому что я вяжу, как вы, вдаваясь в подробности, заранее считаете эту женщину виновной. Вы просто взяли несколько разнородных фактов и сделали ложный вывод. Мне известно, что этот вывод ложный потому, что все психологические приметы преступления указывают на противоположное направление, так сказать, единственное реальное доказательство в этом деле безошибочно указывает другое направление. – Он сделал выразительный жест рукой и продолжал очень серьезным тоном: – И если вы арестуете за убийство Олвина Бенсона любую женщину, тем самым вы совершите новое преступление – намеренное и непростительно глупое – в добавление к тому преступлению, которое уже совершено. И я лично не вижу большой разницы между человеком, убившим Бенсона, и человеком, испортившим репутацию женщины.
Я видел, как обиженно заблестели у Маркхэма глаза, но он тут же взял себя в руки. Не забудьте, что, несмотря на разницу характеров, оба эти человека были близкими друзьями и хотя порой они язвительно кололи друг друга, их взаимное уважение от этого не страдало. Маркхэм долго молчал, потом через силу улыбнулся.
– Вы обвиняете меня Бог знает в чем и тем не менее ваши предчувствия ничем не оправданы. Я пока еще не собираюсь никого арестовывать. В том числе и эту леди.
– Вы проявляете похвальные черты характера, – заметил Ванс. – Но я уверен, что вы уже сделали необходимые приготовления, столь милые сердцу каждого юриста. Вы можете обвинять людей, всего лишь находящихся под подозрением, и устраивать потрясающие перекрестные допросы… «Посадить за решетку», очевидно, ваши самые любимые слова.
– Что касается допроса, то я действительно собираюсь допросить эту женщину, – отозвался Маркхэм, поглядывая на часы. – Через полчаса она будет у меня в конторе я, к сожалению, я не смогу продолжить наш поучительный разговор.
– Вы действительно ожидаете в хеше допроса получить что-нибудь инкриминирующее?– осведомился Ванс любезным тоном. – Я бы хотехбыть свидетелем вашего унижения. Но я полагаю, что петля ваших вопросов является частью официальной петли для казни.
Маокхэм встал и направился к двери, но слова Ванса заставили его остановиться.
– Я ничего не имею против вашего присутствия на допросе, – сказал он. – Если вам нравится, можете присутствовать.
Мне кажется, что в душе он был убежден, что унижение ждет самого Ванса. Так или иначе, мы втроем сели в такси и поехали в уголовный суд.
Глава 7. Отчеты и допросы
(Суббота, 15 июня, 3 часа дня)
Мы вошли в древнее здание суда с потемневшими от времени лепными украшениями и поднялись на четвертый этаж, где находилась контора прокурора. Контора, как и все здание, носила следы былого величия. Высокие потолки, позолоченные дубовые рамы окон, бронзовые канделябры и тому подобное – все это когда-то было модным.
На полу лежал выцветший ковер. На окнах висели такие же шторы. Несколько больших удобных кресел стояло вдоль стен и перед огромным дубовым столом окружного прокурора. Рядом с ним был большой сейф, а у одной из стен располагались шкафы, с картотекой. В центре восточной стены – обитая кожей дверь, ведущая в другую комнату, где сидели секретарь окружного прокурора и несколько клерков, далее – другая комната, приемная для посетителей. В кабинете было еще две двери – одна вела в святая святых, то есть в личный кабинет прокурора, а вторая выходила в общий коридор.
Ванс с улыбкой оглядел кабинет.
– Значит, так выглядит обитель местного правосудия, – заметил он и подошел к окну. – А это зрелище – последнее, что видят жертвы закона перед тем, как отправиться за решетку.
Маркхэм сел за стол и начал просматривать свои заметки.
– Меня ждут мох люди, – сказал Маркхэм, не поднимая головы. – Садитесь поудобнее. Скоро начнутся унижения.
Он нажал кнопку, расположенную на краю стола, и в дверях возник взволнованный молодой человек в очках.
– Свэкер, позовите ко мне Фелпса и скажите Спрингеру, если он уже вернулся с ленча, что он мне понадобится через несколько минут.
Свэкер исчез, и мгновение спустя в кабинет вошел высокий сутулый мужчина.
– Какие новости? – спросил Маркхэм.
– Видите ли, шеф, – низким голосом заговорил детектив, – я нашел кое-что, что кажется мне полезным. После того как я днем доложил вам, я крутился вокруг дома капитана Ликока, надеясь, что узнаю что-нибудь от слуг, и наткнулся на него самого, когда он выходил из дома. Я последовал за ним, и он привел меня прямо к этой леди. Там он провел около часа, а потом отправился прямо к себе. Но от нее он вышел расстроенный.
Маркхэм на мгновение задумался.
– Возможно, это ничего не значит, – сказал он, – но я рад знать это. Сент-Клер будет здесь через несколько минут, посмотрим, что она скажет. На сегодня все… Скажите Свэкеру, пусть пришлет сюда Трэси.
Трэси был полной противоположностью Фелпса: невысок, коренаст, с вкрадчивыми манерами. У него было умное круглое лицо, он носил пенсне и был одет современно и тщательно.
– Доброе утро, шеф, – приветствовал он Маркхэма. – Мне известно, что мисс Сент-Клер вызвана к вам, и у меня есть кое-что, что может помочь вам в допросе.
Он открыл маленькую записную книжку и поправил пенсне.
– Я подумал, что сумею узнать о мисс Сент-Клер у ее учителя пения и обратился к нему. Он итальянец, связан с Метрополитен-оперой и учит петь всех желающих, начиная от примадонны и кончая последней хористкой. Мисс Сент-Клер – его лучшая ученица. Он разговаривал со мной запросто. Оказывается, он хорошо знал Бенсона. Бенсон несколько раз присутствовал на репетициях Сент-Клер и увозил ее на такси. Ринальдо – так зовут этого человека – думает, что он разбил девушке жизнь. Зимой, когда она пела небольшую партию в «Критерионе», он находился за кулисами и видел, как Бенсон послал ей в уборную огромную корзину цветов, а потом явился туда сам. Я спросил, не был ли Бенсон при ней «ангелом», но Ринальдо не знает или делает вид, что не знает. – Трэси закрыл записную книжку и посмотрел на Маркхэма: – Это вам пригодится, шеф?
– Очень, – ответил Маркхэм. – Продолжайте работать, а в понедельник в это же время доложите мне все, что вам удастся узнать.
Трэси поклонился и вышел, а на пороге появился секретарь.
– Спрингер здесь, сэр, – доложил он. – Послать его к вам? Спрингер отличался и от Фелпса и от Трэси. Он был старше, имел мрачный вид и напоминал бухгалтера банка. Говорил спокойно и сдержанно, не проявляя особой инициативы, но чувствовалось, что он очень компетентен в своей работе.
Маркхэм достал из кармана конверт, на котором он записал имя, сообщенное майором Бенсоном.
– Спрингер, вот имя человека, с которым я хочу поговорить как можно быстрее. Он живет где-то на Лонг-Айленде. Он связан с делом Бенсона, и я хочу, чтобы вы его нашли и побыстрее доставили сюда. Если, вы разыщите его в телефонном справочнике, то не стоит ездить за ним. Его зовут Линдер Пфайф и он живет где-то в районе Порт-Вапшнгтона. – Он отдал ему конверт. – Сегодня суббота, и, если он завтра собирается в город, скажите ему, пусть разыщет меня в Стюйвезант-клубе. Завтра весь день я буду там.
