– Не могли бы вы назвать мне причину своей ненависти к Бенсону? – мягко спросил Ванс.
Она кивнула.
– Вы правы, у меня была причина для ненависти. – Она неприятно прищурилась. – В тот день, когда Бенсон отказался вернуть Энди мои драгоценности, он позвонил мне – это было днем – и пригласил позавтракать с ним у него дома на следующее утро. Он сказал, что звонит из дома, и что драгоценности с ним. И он намекнул мне, может быть – вы слышите: может быть – я смогу их получить. Ах, какая скотина!.. Я позвонила Энди и все ему рассказала. Энди сказал, что на следующий день приедет в Нью-Йорк. Он приехал ко мне сюда около девяти часов, и мы вместе прочли в газетах, что ночью застрелили Бенсона.
Ванс долго молчал, потом встал и поблагодарил ее.
– Вы очень помогли нам, большое спасибо. Мистер Маркхэм – большой друг майора Бенсона и он употребит все свое влияние, чтобы уговорить майора уничтожить этот чек и записку с признанием. И сделает это очень скоро.
Глава 18. Признание
(Среда, 19 июня, 1 час дня)
– Черт возьми! Откуда вы узнали, что она отдала свои драгоценности, чтобы помочь Пфайфу? – спросил Маркхэм, когда мы вышли на улицу.
– Это все моя метафизическая дедукция, – ответил Ванс. – Я же вам говорил, что Бенсон не был альтруистом и он не стал бы одалживать большую сумму без обеспечения, а безденежный Пфайф не стал бы подделывать чек на большую сумму из-за пустяка. Следовательно, кто-то должен был обеспечить ему залог. Но кто может обеспечить ему залог? Только женщина. Видите ли, я сразу подумал, что у нашего Улисса есть своя Калипсо, когда он сказал, что заехал в Нью-Йорк для прощания с кем-то. Мужчины вроде Пфайфа всегда испытывают недостаток в существах другого пола, поэтому я и просил вас послать человека для проверки его сверхматримониальной деятельности. Я был уверен, что такая особа отыщется. Когда возник таинственный пакет, оказавшийся коробкой с драгоценностями, которые видела любопытная экономка, я сказал себе: «Ага! Дульцинея Линдера дала ему свои драгоценности, чтобы спасти его от тюрьмы». Кроме того, я обратил внимание на то, что он кого-то покрывает. Поэтому, как только Трэси разузнал имя и адрес этой дамы, я поспешил назначить встречу от вашего имени…
Мы проходили мимо готического сооружения на Риверсайд-Драйв, а Ванс остановился, чтобы получше его рассмотреть. Маркхэм терпеливо ждал.
– Видите ли, – продолжал Ванс, – как только я увидел миссис Баннинг, я понял, что мои догадки точны. Она сентиментальна, и мне стало ясно, что она способна отдать свои драгоценности своему любовнику. Кроме того, на ней не было никаких украшений, а женщины такого типа всегда надевают украшения, чтобы произвести впечатление на посторонних. Больше того, они носят украшения, даже если кладовая пуста. Следовательно, осталось только задавать ей вопросы.
– Вцелом вы сделали это хорошо, – заметил Маркхэм. Ванс снисходительно поклонился.
– Вы правы, но разве наш маленький разговор с леди не прояснил ваш разум?
– Я не настолько туп, – сказал Маркхэм. – Она бессознательно играла нам на руку. Она верит, что Пфайф приехал в Нью-Йорк лишь утром следующего дни, и поэтому откровенно сказала нам, что звонила ему, чтобы сообщить, что драгоценности у Бенсона дома.
Пфайф поехал туда и попал на место, видимо, после выстрела. Дра-гоценности исчезли, и Пфайф решил найти их. Ванс безнадежно вздохнул.
– Перед вами, Маркхэм, слишком много деревьев и из-за них вы не видите леса.
– Зато вы так уставились на одно удаленное дерево, что не обращаете внимания на все остальные.
По лицу Ванса пробежала тень.
– Я хотел бы, чтобы вы оказались правы.
Было около половины второго, когда мы зашли в отель «Энсония», чтобы позавтракать. Маркхэм был поглощен едой, и мы все время молчали. Когда позже мы спустились в метро, Маркхэм с беспокойством взглянул на часы.
– Я думаю, надо зайти к майору, пока мы не вернулись в контору. Я никак не могу понять, почему он велел мисс Гофман молчать об этом пакете… Возможно, там вообще не было драгоценностей.
– Вы решили, что Олвин сказал правду майору о пакете? – спросил Ванс. – Это не очень вероятно, знаете ли. Но вы увидите, что майор объяснит их наличие по-другому.
Объяснение майора Бенсона подтвердило догадку Ванса. Маркхэм рассказал майору о нашей встрече с Паулой Баннинг и выразительно подчеркнул эпизод с драгоценностями, надеясь, что майор добровольно расскажет о таинственном пакете. Обещание, данное мисс Гофман, заставляло Маркхэма удерживаться от расспросов.
Майор выслушал Маркхэма с большим удивлением и глаза его сердито заблестели.
– Боюсь, что Олвин обманывал меня, – сказал майор. Он задумался на мгновение. – Мне неприятно сейчас думать об этом. Но правда заключается в том, что когда утром мисс Гофман рассказала мне о конверте, она также упомянула про небольшой пакет, и я попросил ее не сообщать об этом вам. Я знал, что в пакете находились драгоценности миссис Баннинг, и подумал, что этот факт лишь усложнит дело. Видите ли, Олвин сказал мне, что это драгоценности миссис Баннинг и что Пфайф принес их с просьбой временно положить их в наш сейф.
По дороге в прокуратуру Маркхэм взял Ванса под руку и улыбнулся.
– Я вижу, ваша догадка удачно подтвердилась, – сказал он.
– До некоторой степени, – согласился Ванс. – Вероятно, Олвин, как Уоррен Гастингс, решил умереть в окружении лжи… Splendide mendax
[48]
.
– Во всяком случае, майор бессознательно прибавил звено в цепь обвинений Пфайфа.
– Похоже, что вы коллекционируете цепи, – сухо сказал Ванс. – Что вы сделали с теми цепями, которые приготовили для мисс Сент-Клер и капитана Ликока?
– Я еще их не выбросил, если вы это имеете в виду.
В прокуратуре нас ждал сержант Хэс. Счастливая улыбка сияла на его лице.
– Все в порядке, мистер Маркхэм, – объявил он. – После вашего ухода сюда явился капитан Ликок. Узнав, что вас нет, он позвонил в Управление и его связали со мной. Он захотел увидеть меня, сказал, что это очень важно, поэтому я заторопился сюда. Когда я вошел, ои встал и сказал: «Я пришел добровольно. Это я убил Бенсона». Я заставил его продиктовать признание Свэкеру, потом он подписал его… Вот оно, – и он протянул Маркхэму лист бумаги.
Маркхэм тяжело опустился в кресло. Усталость последних дней начинала сказываться на нем. Он тяжело вздохнул.
– Слава Богу! Наконец-то наши неприятности закончились.
Ванс печально посмотрел на него и покачал головой.
– А я считаю, что неприятности только начинаются, – сказал он.
Маркхэм прочел признание Ликока и протянул его Вансу. По мере чтения лицо Ванса принимало изумленное выражение.
