Книга На перекрестке больших дорог, страница 91. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «На перекрестке больших дорог»

Cтраница 91

– Даже больше, чем вы можете предположить. Он не перестает делать зло, делает это почти ежедневно, но я сумею лишить его этой силы! Я свяжу сатану и брошу к ногам той, которая однажды раздавит гадюку голыми ногами. Нашитый на одеяние Черной Девственницы из Пюи, черный бриллиант станет бессильным.

Слезы засеребрились на глазах старой Изабеллы.

– Самой судьбой вы предназначены нам, Катрин. Инстинктивно вы обнаружили старый обычай хозяев Монсальви, которые в дни войны и опасности обращались за святой помощью в Пюи и относили туда свои лучшие украшения. Вперед, дочь моя, вы рассуждаете как настоящая Монсальви.

Катрин не ответила. Они и без слов понимали друг друга. Им достаточно было и молчания: отныне они понимали друг друга. К тому же аббат Бернар зашел к больной, как он это делал каждый вечер. И Катрин, поцеловав его руку, ушла, оставив их одних. Она хотела пойти на кухню к Саре, которая купала Мишеля, но, когда проходила через общий зал, к ней подбежал портье.

– Госпожа Катрин, – сказал он, – старый Сатурнен милостиво просит вас зайти к нему. Он говорит, что речь идет о чем-то очень важном.

В качестве старосты Монсальви Сатурнену было поручено нанимать рабочих для строительства замка. Решив, что нужно урегулировать какие-то проблемы найма или расчетов, Катрин не стала предупреждать Сару о своем отсутствии.

– Хорошо, я иду, – ответила она. – Спасибо, брат Осеб.

Посмотревшись в маленькое зеркальце и убедившись, что ее платье из голубой саржи не помялось, а головной убор из белой льняной ткани блестит безукоризненной чистотой, Катрин вышла из замка и направилась к дому Сатурнена, расположенному в нескольких шагах на Гран-Рю.

В этот вечерний час крестьяне возвращались веселыми группами с полей, где в разгаре был сбор урожая.

Дом старосты Сатурнена находился почти у самых южных ворот деревни, рядом с квадратной оборонительной башней. Он выделялся своей высокой крышей и был самым красивым домом деревни, блиставшим фламандской чистотой. Старый Сатурнен ждал Катрин, сидя на высоком крыльце. Его морщинистое лицо выражало тревогу, а похожий на галошу подбородок почти касался носа.

Уважительно поздоровавшись с Катрин, он протянул ей руку и повел в дом.

– Тут пришел один пастух из Вьейеви, деревни, находящейся в четырех лье от нас, и говорит странные вещи. Поэтому я попросил прийти вас сюда.

– Вы правильно поступили. Что же странного он сказал?

– Сейчас узнаете. Входите.

На кухне сидел мальчик, одетый в грубое сукно и колпак из овечьей шкуры. Увидев вошедшую Катрин, он встал, неловко поклонился и застыл в ожидании разговора.

– Перед тобой, мой друг, хозяйка Монсальви. Расскажи ей, что ты видел в воскресенье утром.

Пастушок слегка покраснел, смущенный присутствием этой важной дамы, и голос его, вначале едва слышимый, вызвал интерес у Катрин.

– В воскресенье утром я сторожил овец на плато за Гарригой… Я увидел двух всадников, приехавших из Монсальви. Один из них – высокий и красивый – был одет во все черное. На лице у него была черная маска, а вот лошадь была белая как снег.

– Моргана, – прошептала Катрин.

– Другой был небольшого роста, худой и желтый, с горящими глазами и острой бородкой. Тот, что в маске, не произнес ни одного слова, а маленький спросил, знаю ли я старосту из Монсальви. Я сказал, что видел его несколько раз. Тогда он спросил, соглашусь ли я быстро отнести письмо мэтру Сатурнену, и дал мне экю.

– Где это письмо? – спросила Катрин.

– Вот оно, – ответил Сатурнен, протягивая запечатанное послание, которое она взяла дрожащей рукой.

– Вы его не открывали?

– Как я мог? Оно предназначено вам.

На письме было написано: «Для госпожи Катрин де Монсальви, когда она вернется».

Катрин показалось, что белые стены комнаты закружились вокруг нее. Эти несколько слов были несомненно написаны рукой самого Арно! Невольно она прижала пергамент к сердцу, борясь с разбушевавшимися чувствами. Это заметил Сатурнен, решивший отпустить пастушка.

– Ты можешь быть свободным.

Но Катрин остановила его:

– Подожди, я хочу отблагодарить тебя, мальчик.

Она уже копалась в своем кошеле, но пастушок стал отказываться:

– Нет, брагородная дама! Я уже получил вознаграждение. Лучше купите у меня сыры.

– Я покупаю все твои сыры, мальчик! И да благословит тебя бог.

С этими словами она высыпала в руку удивленного пастушка все содержимое своего кошеля, и он ушел. Катрин не терпелось остаться одной и прочитать драгоценное послание.

– Никто в Монсальви не должен знать, кого повстречал мальчик, и в первую очередь госпожа Изабелла, – сказала она, обращаясь к Сатурнену.

– Это был мессир Арно? Не так ли?

– Да, это был он. Лепрозорий в Кальвие сгорел прошлой ночью. Он, видимо, чудом избежал несчастья. Но лучше бы ей об этом не знать.

– Не бойтесь. Никто ничего не узнает. Для всех мессир Арно погиб в Карлате. А теперь я вас на время оставлю.

– Спасибо, Сатурнен… Вы добрый человек!

Он на цыпочках вышел и старательно прикрыл дверь.

Катрин устроилась на приступочке у погасшего очага и медленно развернула пергамент. Руки ее дрожали от возбуждения и радости, слезы туманили глаза так, что она вначале с трудом разбирала решительный почерк своего мужа. Она провела рукой по лицу, словно старалась снять с него вуаль.

«Катрин, – говорилось в письме, – я никогда не был силен в упражнениях с пером и чернилом, но прежде, чем навсегда исчезнуть, я хочу попрощаться с тобой и пожелать тебе счастья, заслуженного тобой. Ты его нашла, как мне сказали, и мое пожелание уже не имеет силы. Я ведь, увы, заживо мертвый, который еще может думать. Но я вправе сказать тебе, что отныне ты свободна по моей воле». Сердце Катрин екнуло. Пальцы вцепились в пергамент, и она мужественно продолжила чтение. Дальше было хуже.

«Тот, которого ты избрала, даст тебе все, что я не мог тебе дать. Он мужествен и достоин тебя. Ты будешь богата и почитаема. Но мне, человеку мертвому, каков я есть, не удалось еще убить любовь в моем сердце, и я не могу оставаться в тех краях, которые ты покинешь. То, с чем можно было соглашаться, пока ты была рядом, будет невозможным, если ты удалишься. Я не могу умирать, как крыса в своей норе, и медленно разлагаться на дне ямы. Я хочу умереть под открытым небом… и в одиночестве!

Фортюна не переставал общаться со мной и, рискуя жизнью, помог мне бежать. Он остался мне другом.

Ты помнишь того паломника, которого мы вместе встречали? Его звали Барнабе, как мне кажется. Я и сейчас слышу его слова: „В тяжелые времена вспомните старого паломника из Сен-Жака…“ Ты помнишь это, Катрин? На могиле апостола он вернул себе зрение… Если Богу будет угодно, проклятая болезнь выйдет из меня в Галисии [23] . Я отправлюсь туда под вымышленным именем и предложу мою шпагу для борьбы с неверными в обмен на исцеление. Но, если Бог не пошлет мне выздоровления, я найду возможность умереть, как подобает мужчине. И здесь наши пути разойдутся навсегда. Ты идешь к счастью, а я следую моей судьбе. Прощай, Катрин, миленькая…»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация