– Бред какой-то, – сурово отрезала я, отбрасывая письмо
в сторону, покосилась на Женьку и невольно вздрогнула, так и не привыкнув к ее
новому облику.
Надо сказать, подружка неустанно экспериментировала, являя
себя миру то блондинкой, то брюнеткой, то рыжей, иногда предпочитая что-нибудь
и вовсе экзотическое: шевелюра вдруг становилась интенсивно оранжевой или
кислотно-зеленой. Меня неизменно удивляли два факта. Первый: какого бы дикого
цвета ни были ее волосы, Женька чувствовала себя уверенно и вполне комфортно.
Даже когда у случайных прохожих глаза буквально лезли на лоб при виде всего
этого великолепия, Женька лишь загадочно улыбалась и шла себе дальше.
Подозреваю, в глубине души она собой гордилась и считала, что ее миссия в том и
состоит, чтобы вгонять в столбняк прохожих.
Вторым достойным удивления фактом было то, что после
многочисленных экспериментов подружки волосы на ее голове все еще имели место
быть, причем выглядели так, что приходилось признать: дикие Женькины фантазии
им только на пользу.
Сейчас ее волосы отливали серебром. Девять человек из десяти
решительно заявили бы, что это парик, и оказались бы не правы. Неустанными, я
бы даже сказала, титаническими усилиями Женька добилась того, что они сияли как
новенькая серебряная монетка, делая ее похожей на снежную королеву из сказки,
однако целостного образа не получилось: Женька только что вернулась из Испании,
где загорела дочерна, и теперь серебристые волосы обрамляли смуглое лицо, на
котором нездоровым блеском светились огромные глаза. Было от чего вздрагивать.
– Ты похожа на ведьму, – не удержалась я.
Женька нахмурилась:
– Надеюсь, это комплимент?
– Вот уж не знаю.
– Странно, – хихикнула Женька. – Обычно ты все
знаешь.
– Я-то думала, это ты у нас обладательница столь
замечательного качества, – съязвила я и тут же устыдилась. С Женькой мы
дружили с детства и, несмотря на редкие поползновения с обеих сторон, так и не
смогли ни разу всерьез поссориться. Вот и сейчас Женька пожала плечами и
заметила:
– Мы отвлеклись, – после чего передвинула письмо ближе
ко мне. Я поморщилась и повторила:
– Полный бред.
– А по-моему, на него стоит обратить внимание. В конце
концов человек просит тебя о помощи, и ты…
– Ничего она не просит, – вздохнула я, вновь пробегая
глазами строчки письма и жалея, что начала разбирать почту в присутствии
подружки.
Вообще-то, встречаться с ней сегодня я вовсе не собиралась.
Два часа назад я вернулась из Москвы и намеревалась посвятить остаток дня
уборке квартиры. Заехала в супермаркет и на стоянке едва не столкнулась с
Женькой, точнее, с ее машиной. Подружка не сразу заметила мою «Ауди», потому
что была очень занята: истошно сигналила, орала в окно обалдевшему парковщику,
что он редкий придурок, и показывала средний палец правой руки парню на
иномарке, который не спешил ее пропустить. Точнее, он был не против, но не имел
возможности, так как я на своей машине мешала ему произвести необходимый
маневр. Женька одна издавала столько шума, что хватило бы на десятерых, но тут
я поторопилась внести свою лепту, открыла окно и завопила:
– Женя! – и была услышана.
Женька прекратила сигналить, орать и делать непристойные
жесты и, счастливо улыбаясь, прокричала в ответ:
– Привет, Анфиса. Ты когда вернулась?
– Только что.
– Как Ромка?
– Нормально.
Парковщик продолжал стоять пнем, парень на иномарке
страдальчески закрыл глаза и признаков жизни не подавал, зато в цепочке машин,
выстроившейся возле шлагбаума, наметилось волнение.
– Девушки, может, вы найдете другое место поболтать? –
заорал кто-то.
Женька высунулась в окно и грозно поинтересовалась:
– Кому это там некогда?
– Женечка, – робко влезла я. – Может, мы в самом
деле…
– Ты сюда или отсюда? – спросила подруга.
– Я домой.
– Ладно, тогда я к тебе в гости.
Женька стала разворачиваться, лица мужиков в сопредельных
машинах приобрели мучнистый оттенок, над стоянкой нависла тишина, особо нервные
зажмурились и вжали головы в плечи, парень на иномарке успел юркнуть в сторону,
зеркала на его и Женькиной машине сложились, а она весело проорала в окно:
– Не дрейфь, солдат ребенка не обидит, – и наконец-то
покинула стоянку.
Я выехала следом, дюжий дядька покрутил пальцем у виска,
глядя нам вслед, что я сочла обидным, и, забыв про хорошее воспитание, показала
ему язык.
– Ужас какой-то, – сказала Женька, притормаживая и
пропуская мою машину вперед. – По городу ездить невозможно, кругом одни
идиоты, как они медкомиссию проходят, там же справку из дурдома требуют.
– Ага, – вяло молвила я, вышла из машины и направилась
к Женьке. Она с чувством меня расцеловала и вдруг задумалась.
– Ты не в курсе, чего я в торговом центре хотела?
– Нет, откуда? Ты мне ничего не говорила.
– Да? Как отрезало. Не поверишь, не могу вспомнить, а ведь
зачем-то я туда ехала?
– За продуктами?
– Зачем мне продукты?
– Есть, наверное, – съязвила я.
– Тебе прекрасно известно, что питаюсь я в кафе. Кстати, не
худо бы перекусить. Ты как?
– Я пельменей купила. Поедем ко мне?
– Поедем. Давай тогда мою тачку на стоянке бросим, а я у
тебя ночевать останусь, расскажу про этого мерзавца Пастухова.
