– Серьезно? – не поверила подружка.
– Конечно. Когда тут тюрьма была, родственники на свидание
приезжали, вот и понадобилась гостиница. Потом монастырь вернули епархии,
кто-то гостиницу купил и заново отстроил.
– Ага, – засмеялся Волков. – В преддверии чудес,
которые непременно вскорости начнутся, и народ сюда валом повалит. Кстати,
здесь есть источник, святой, разумеется. Вон там, под горой, – он показал
рукой направление. – Очень рекомендую посетить. Красивейшее место. Значит,
надумали остаться? Жаль. А я надеялся, что мы с вами в Марфине встретимся,
показал бы вам наш музей.
– А вы разве здесь не останетесь? – удивилась Женька,
которой Волков явно нравился, она уже минут десять как начала кокетливо ему
улыбаться.
– Нет, что вы. Гостиница нам не по карману, а у господина
Козлова места нет. Рабочие живут в вагончиках, за монастырской стеной. У них
там и без нас тесновато. Могли бы, конечно, разбить палатки, но так как до
города недалеко, мы решили на ночь здесь не оставаться, тем более что у меня
есть машина. Но в ближайшие дни мы можем тут не появиться. В общем, я надеюсь
на встречу в городе. – Волков пошарил по карманам, достал клочок бумаги и,
записав на нем номер телефона, протянул Женьке с поклоном. – Буду очень
рад, если вы мне позвоните.
– Непременно, – мурлыкнула Женька.
Козлов нахмурился.
– Как это не появитесь? – спросил он. – Ты же
сказал…
– Все упирается в вопросы финансирования, друг мой. Будем их
решать. А до тех пор ничего определенного обещать тебе не могу.
– Да это черт знает что такое, – возмутился Козлов.
– Виктор Алексеевич, как не совестно в святом месте поминать
нечистого? Матушка была бы вами недовольна. Вон у Натальи уши из-под платка
торчат, непременно донесет.
Мы невольно повернулись в сторону девушки. Она вроде бы
занималась прополкой грядки, переместившись к нам еще ближе, на слова Волкова
никак не отреагировала, точно их не слышала.
– Я вот что хотела спросить, – начала Женька. –
Матушка сказала, что храм будут восстанавливать в его первоначальном виде.
Наверное, необходимы старые чертежи, их пытались отыскать?
Я оценила замысел подруги и уставилась на Волкова в ожидании
ответа. Тот пожал плечами.
– Насколько мне известно, проект уже готов. Верно я говорю,
господин Козлов? – Тот кивнул. – В музее много старых фотографий, в
архивах, наверное, тоже смотрели, но вряд ли чертежи сохранились. Хотя… не
уверен.
– Но ведь свидетельства очевидцев, тех, кто видел храм до
взрыва, тоже важны, – гнула свое Женька.
– Вы имеете в виду местных жителей? Об их отношении я уже
сказал. А все, что имело хоть какую-то ценность, давно находится в музее.
– Но ведь не обязательно рассчитывать только на тех, кто до
сих пор живет в этих краях, люди склонны к перемене мест. Вдруг какие-то бумаги
есть у тех, кто покинул здешние места?
– К чему вы клоните? – не понял Волков. Козлов с
интересом взглянул на нас, как видно, и его занимал тот же вопрос.
– Думаю, было бы разумно разыскать людей, которые имели
отношение к монастырю. Например, тех, кто во время войны находился здесь.
– Бывших пленных? – еще больше удивился Герман.
– Кто-то ведь их охранял. И вообще… кто-то взорвал этот
храм, в конце концов.
– Предложите эту идею матушке. Напишите статью в вашей
газете, возможно, кто-то и откликнется. Правда, я не знаю, стоит ли это делать,
раз проект уже готов. Но с точки зрения истории свидетельства очевидцев,
конечно, вещь интересная.
– Очевидцев только слушай, – буркнул Козлов. –
Переврут все. Сколько сейчас лет, по-вашему, этим самым очевидцам? Старые
маразматики.
Я вынуждена была констатировать, что наши хитрости ни к чему
не привели. Хотя если кто-то из монастыря звонил Кошкиной, то эти двое могли об
этом не знать.
– Что ж, спасибо вам за содержательную беседу, –
улыбнулась Женька, игриво помахала Герману рукой и по тропинке направилась в
сторону деревянного дома. Я последовала за ней, простившись с мужчинами. Нас
тут же догнала Наталья.
– Вы к матушке?
– Да. Хотелось бы задать ей несколько вопросов.
– Она сейчас занята.
– Ничего, мы подождем, – заверила Женька. – Сходим
пока на святой источник.
Наталья, опустив голову, шла рядом с нами. На крыльцо
поднялась первой.
– Ждите здесь, я узнаю, – голос прозвучал неожиданно
резко.
– Похоже, дисциплина тут и правда армейская, – шепнула
мне Женька.
– Собираешься у матушки спросить про Кошкину? –
вздохнула я.
– А что еще остается?
– Как ты ей объяснишь наш интерес?
– Уж найду что сказать.
Тут на крыльце появилась Наталья.
– Матушка вас ждет. Идемте.
Мы поспешно поднялись и вместе с ней вошли в дом. В просторные
сени выходили четыре двери, новенькие, покрытые золотистым лаком. Наталья
постучала в одну из них и распахнула ее перед нами. Комната оказалась
кабинетом. За массивным столом сидела Татьяна, перебирая какие-то бумаги. На
столе компьютер, справа телефон. Книжные полки, на которых аккуратно
расставлены папки, в углу иконы и зажженная лампада перед ними. Белые занавески
с вышивкой на окнах, в комнате светло и уютно. Матушка сняла очки, отложила их
в сторону и устало взглянула на нас.
– Извините, что снова беспокоим, – умильно начала
Женька.
Матушка кивнула Наталье, которая все еще стояла в дверях, та
быстро вышла и дверь прикрыла. Почему-то я была уверена, что она подслушивает.
Может, в обители так принято? Впрочем, в этом мирке, где все донельзя размеренно,
и это хоть какое-то развлечение.
– Садитесь, – кивнула матушка. – В ногах правды
нет. Что там Волков? Жаловался на меня?
– Что вы. Напротив, он восхищается тем, как вы поставили
здесь дело.
– Сомневаюсь, ну да ладно. О чем вы еще хотели поговорить?
– Матушка, в мае этого года не приезжала ли в обитель некая
Кошкина? Мария Степановна Кошкина?
Матушка смотрела удивленно. После недолгой паузы спросила:
– Кошкина? Никогда о такой не слышала.
– Может быть, она не называла свою фамилию. У меня есть ее
фотография. Посмотрите, пожалуйста.
Достав фото из сумки, Женька положила его на стол и
пододвинула матушке. Та взглянула и пожала плечами.
