Еще издалека я увидела Женьку, точнее, ее голову.
Ухватившись за забор руками, Женька подтягивалась из последних сил, вертя
головой, на бледной в свете луны физиономии полыхали огромные глазищи.
– Анфиса, – выдохнула она и рухнула на землю с той
стороны забора.
Тут встал вопрос: как мне самой преодолеть эту преграду?
– Анфиса, – запричитала Женька. – Как ты?
– Нормально. Только эта сбежала.
– Ты ее видела?
– Нет.
– Тогда почему решила, что «эта»? А не этот?
– У нее вроде волосы длинные были.
– Я не заметила. Я как эту физиономию увидела… Анфиса,
говори что хочешь, но живые люди так не выглядят.
И тут меня озарило.
– Черт, это же маска. Женька, ты слышишь? Это маска. У тебя
самой подобная есть. Помнишь, когда мы были в Венеции, я купила золоченую с
перьями, а ты пожадничала и взяла белую, нераскрашенную.
– Так она и нераскрашенная тридцать евро стоит. Я что,
по-твоему, бабки рисую?
– Я сейчас не о твоей жадности, а о маске. Ты поняла?
– Ну… – Женьку я не видела, но, судя по звукам, которые
доносились до меня из-за забора, она сильно гневалась. – Анфиса, беги к
этим упырихам, уверена, это их штуки. Беги скорее.
Я припустила к дому сестер, очень сомневаясь, что маской
баловался кто-то из них. У всех женщин комплекция весьма впечатляющая, и забор
им не преодолеть. Кстати, о заборе. Вот так с разбегу взлететь на него мог лишь
мужчина, к тому же с неплохой физической подготовкой. Хотя… как-то привидение
проникло в сад? Могло прихватить с собой лестницу, к примеру. А еще проще:
привязываешь веревку к забору и, держась за нее, поднимаешься, потом
перекидываешь на другую сторону. Женщины в возрасте на такое вряд ли способны,
а вот молодая девушка вполне. Значит, это может быть и он, и она. Главное, что он
или она хотели нас напугать. А зачем им это? Затем, чтобы мы, до утра проклацав
зубами, с первым паромом дунули в город…
Я не заметила, как оказалась возле дома сестер. Огляделась,
прислушалась: тишина. Подумала, что будить людей среди ночи под тем предлогом,
что в наше окно заглянул кто-то бледный и неживой, весьма глупо, но злость на
шутника, если это, конечно, была шутка, меня переполняла, и я решительно
постучала в дверь.
– Кто? – через минуту спросил сонный голос, а вслед за
этим окно первого этажа, что рядом с дверью, открылось, и я увидела
Любу. – Анфиса, случилось чего? – испуганно спросила она.
– Извините, мы видели в саду человека, испугались, что
кто-то в магазин полезет.
– Господи, а ты как из гостиницы-то выбралась? – Это
спрашивала Вера, появляясь рядом с сестрой.
– Через окно.
– А вам не показалось? – раздался голос Нади. Все три
сестры в сборе, но это вовсе ничего не значит, у них было время вернуться. Тут
я вспомнила о заборе и решила, что сестры вне подозрений.
– Я сейчас выйду, – сказала Вера. Вскоре дверь
открылась, и она появилась на крыльце в ночной рубашке, поверх которой
набросила халат, на ходу приглаживая волосы одной рукой. В другой она держала
фонарь, большой и очень мощный. – Пойдем посмотрим, – сказала она,
направляясь к гостинице.
Мы взошли по ступенькам, Вера подняла рольставни, открыла
дверь, и мы увидели Женьку, которая стояла в холле, сцепив руки на груди, точно
монумент самой себе. Вера зажгла свет и прошлась по магазину.
– Никого, – заметила тихо.
То, что там никого нет, нас не удивило. Женька принялась
рассказывать, как мы услышали стук, а потом увидели человека в маске. Слово
«маска» Женька особенно выделила, желая показать, что нас не проведешь, люди мы
цивилизованные и в оживших мертвецов и привидения верить не намерены. Вера,
слушая нас, хмурилась и качала головой, то ли верила, то ли нет, не поймешь. Мы
вместе с ней вышли в сад и попытались обнаружить следы вторжения. Дом
опоясывала дорожка из серого камня, так что к окну можно было подойти, минуя
клумбу, что нас огорчило. Клумба выглядела скверно, под окном на траве
угадывались следы, но наши это следы или чужие, установить теперь невозможно.
Мы прошли через сад, и я показала место, где перелезла через забор.
– Зачем же лезть? – удивилась Вера. – Здесь
калитка рядом.
И в самом деле, в трех метрах отсюда была калитка.
Запиралась она изнутри на щеколду, но открыть ее с той стороны ничего не
стоило, щеколда была на уровне моего лица, то есть, подтянувшись, рукой до нее
достать нетрудно. Женька со значением посмотрела на меня. Ход ее мыслей был мне
понятен. Привидением вполне могла быть одна из сестер. Хотя мне казалось, что
силуэт, который мелькнул между деревьев, им не соответствует, ведь все три дамы
в теле. В общем, ничегошеньки мы не выяснили и вскоре вернулись в свою комнату.
Вера, сходив домой и успокоив сестер, спать легла в гостинице, в холле на
диване. Как видно, мысль о том, что кто-то посягал на магазин, все-таки ее
тревожила.
– Это они, – зашептала Женька, как только устроилась на
кровати. – Про калитку знали… Одного не могу взять в толк, откуда у них
маска из Венеции? Дети привезли?
– Это у тебя из Венеции. А эта вполне может быть куплена
здесь.
– Тут продают венецианские маски?
– Женя, о венецианской маске я сказала для примера. Маска
может быть резиновая, да какая угодно, главное, чтобы белая.
– Прикинь, а если бы они маску Фредди Крюгера нацепили? Что
бы стало с моими нервами? Может, у них здесь шутки такие? Туристов так
встречают, для экзотики. То-то парень нам не советовал на ночь оставаться. –
Женька немного помолчала, а потом с жаром сказала: – Анфиса, тут какой-то
заговор. Они чужаков не любят и всячески стараются от них избавиться. Вот и
наша Кошкина тоже одну ночь только ночевала, на вторую, видно, сил не хватило.
Ты меня слышишь?
– Слышу. Не знаю, как обстояли дела с Кошкиной, а нас точно
хотят спровадить. Знать бы кто?
– Здесь все одна большая шайка. Я даже в сомнении, кто из
них подозрительнее.
Женька вдруг поднялась, прошла к двери и подергала ее, желая
убедиться, что она заперта.
– Знаешь, что я вспомнила? В старину были такие трактиры,
разбойничьи. Приедут туда люди, решат заночевать, а им за ужином подадут
сонного зелья и ночью зарежут.
– Ага, а потом начинку для пирогов из них сделают, чтоб мясо
не пропадало. Опять же, хоронить никого не надо.
– Чего ты вредничаешь? Это установленный исторический факт.
– Сказки. Ты еще Тарантино вспомни, у него упыри по ночам
дальнобойщиков грабили, а днем были вполне симпатичными дядями и тетями.
