Мы простились, женщина направилась к своему дому, а мы
остались стоять на месте, провожая ее взглядами.
– Думаешь, это он? – вывела меня из задумчивости
Женька. И пояснила свою мысль: – Таинственный любовник?
– Похоже, что так. Полина Ивановна ясно дала понять: либо
сам художник, либо кто-то из его гостей.
– Давай на его дом взглянем, – вздохнула Женька.
– Давай, – в ответ вздохнула я.
Дом за высоким забором выглядел вполне обыкновенно,
двухэтажный, бревенчатый, с резными наличниками. В заборе ни одной мало-мальски
приличной щелочки, так что пришлось довольствоваться лицезрением второго этажа
и окон с опущенными жалюзи. Ворота и калитка были под стать забору – в общем,
что происходит во дворе и уж тем более в доме, остается лишь гадать.
Мы обошли участок по кругу, он был в стороне от прочих
домов, из окон второго этажа, должно быть, открывался прекрасный вид на
небольшое озеро внизу и лес. Привлечь к себе внимание хозяев мы не боялись: раз
мы их не видим, то и они из-за забора тоже вряд ли что увидят. Тут Женька
обратила внимание на дерево, росшее неподалеку.
– Если на него взобраться… – начала она, я с усмешкой
отвернулась. – Чего ты, – обиделась Женька. – Вполне можно
влезть. – И в доказательство своих слов она, сопя, полезла на дерево. Я
наблюдала за ее телодвижениями с ухмылкой, потом начала беспокоиться, потому
что Женька делала определенные успехи, и если она сейчас оттуда свалится, то,
чего доброго, покалечится. Подружка между тем оседлала крепкий сук и теперь,
держась за ствол дерева, оптимистично болтала ногами, невероятно собой гордясь.
Подозреваю, к тому моменту она успела забыть, зачем, собственно, туда полезла.
– Женечка, что ты видишь? – робко спросила я.
Она вытянула шею и сообщила:
– Во дворе три тачки. Кстати, все три «Нивы», даже цвет
одинаковый. Граждан поблизости не наблюдается, должно быть, в доме сидят.
Она еще немного посидела на дереве, поскучала и в досаде
начала спуск. Далось ей это нелегко, она ободрала колено и сломала ноготь,
потом, довольно громко чертыхаясь, повалилась в траву.
– Вот почему так? – возмущенно выговаривала она
мне. – Если на дерево лезть, то непременно мне?
– Это была твоя инициатива, – напомнила я.
– Конечно, от тебя никакой инициативы не дождешься.
Я помогла ей подняться, она еще раз взглянула на загубленный
ноготь и вдруг заявила:
– Зато я видела место, где можно легко перемахнуть через
забор.
– Ты что, спятила? – ужаснулась я, зная решимость
подружки.
– Ты хочешь выяснить, кто ее любовник? – зашипела
Женька.
– Допустим, хочу, но на кой черт через забор лезть? Что ты
надеешься там обнаружить? Наталью? Ты же ее на службе видела.
– Видела. А где она сейчас, неизвестно.
– Через забор я не полезу. И ты тоже, – сказала я и
решительно взяла подружку за руку. – Идем.
Только я это произнесла, как на тропинке, ведущей от озера к
дому, появились двое мужчин. В руках удочки, на ногах сапоги. Они негромко
разговаривали, очень быстро приближаясь. Женька рухнула в траву, увлекая за
собой и меня.
– С точки зрения реализма это никуда не годится, –
донеслось до нас – это говорил мужчина с бородой, голос у него был низкий,
красивый.
– Валя, милый мой друг, ты же художник.
– Я художник-реалист.
– Тут я не спорю, но…
– У нас вроде гости? – вдруг перебил его бородатый.
– Да? Наверное, Пашка приехал.
Они вошли в калитку, мы услышали, как бородач сказал:
– Точно, Пашка, – и зычно крикнул: – Павел…
Хлопнула дверь, и мужской голос ответил:
– Он на озеро пошел, вас искать. Должно быть, вы с ним
разминулись. Здравствуйте.
– Здорово. Давно приехали?
Ответа мы не услышали, вновь хлопнула дверь, мужчины,
видимо, скрылись в доме.
– Ну вот, и через забор лезть не надо, – пискнула я.
– И что теперь делать? – нахмурилась Женька.
– В гостиницу идти. Скоро стемнеет, не хватало только
заблудиться.
Женька с сожалением согласилась. Думаю, ее так и подмывало
махнуть через забор, а потом, припав ухом к окну, подслушать, о чем будут
говорить эти трое, но даже у нее закралось сомнение, что разговор окажется
особенно интересным. Мы отправились в обратный путь в глубокой задумчивости. Я
с унынием размышляла, что у меня уже голова пухнет от обилия сведений, по
большей части совершенно ненужных, и что самое обидное, мы ни на шаг не
продвинулись в своем расследовании. Более того, все окончательно запуталось.
Кто звонил Кошкиной из монастыря, до сих пор не ясно, зато у нас есть
послушница, которая покупает в аптеке противозачаточную систему, неизвестный
знаменитый художник, не пойми с какого бока в этой истории, три сестры,
потерявшие мужей и зачем-то скрывающие факт приезда сюда Кошкиной, колдун,
Велесово с идолопоклонниками, страшная тайна, которую тщательно хранят жители
деревни, и монашка-привидение в придачу. Впрочем, то, что никакое это не
привидение, уже ясно, а вот кому вздумалось нас пугать… в общем, задача с
десятком неизвестных.
– Идеи есть? – со вздохом спросила Женька – ее, как
видно, посетили те же мысли. Я пожала плечами:
– Завтра поедем в город, встретимся с Волковым. Хотя, может,
он с утра сам появится. Еще я бы поговорила с Машей, у которой брат Иван, но
она его упорно именует Вальтером. Такое впечатление, что они не в ладах с
остальными жителями. Наши сестры ее точно не жалуют.
– Она не производит впечатление особо дружелюбной, –
напомнила Женька.
– Да, но попытаться все-таки стоит. Женька, – позвала
я. – Может, рванем домой?
Бьюсь об заклад, подружка секунду назад готова была сама
произнести эти слова, но теперь, из духа противоречия, начала возмущаться:
– Спятила? Тут такое…
– Какое? – поморщилась я.
– Одна аномальная зона чего стоит. И вообще. Хотели
разобраться, вот и…
Я пожала плечами, решив, что еще один день вполне способна
выдержать. Между тем в лесу уже стемнело, мы бежали по тропинке, опасаясь в
темноте сбиться с пути. Вскоре над лесом поднялась луна, и стало даже хуже.
Тропинку мы видели вполне отчетливо, но все вокруг, и лес, и даже сама
тропинка, выглядело таинственно и жутковато.
– А мы правильно идем? – забеспокоилась Женька,
переходя на шепот.
