– Давай выберем другое время, – подмигнул он ей, но,
решив, что шутка не прошла, молча расстегнул рубаху. – Любуйтесь на
здоровье. За вами ответный стриптиз.
Мы изучали рисунок, забыв о приличиях, Женька водила пальцем
по спине и рукам Ильи и вынесла вердикт:
– Это руны.
Я согласно кивнула.
– Что это? – заинтересовался Илья.
– Руны. – Женька сразу же принялась хвастать своими
познаниями. – Древние письмена с символическим значением.
– Да что вы говорите? – удивился он, глядя на нас с
усмешкой. – И всю эту фигню на мне можно прочитать?
Женька уставилась на меня, как будто всерьез ожидала, что я
в самом деле на такое способна. Я попыталась вспомнить хоть что-нибудь, ткнула
пальцем в знакомый знак «зиг», столь популярный у фашистов, и бодро сообщила:
– Это символ солнца, считалось, что он защищает от
демонических существ. Вот этот знак «жизнь» одновременно является символом и
счастья и несчастья, это знак «турс», его использовали в колдовстве, а вот этот
«белка» – символ скота и богатства.
– И что получилось? – необыкновенно заинтересовался
Илья.
– Ничего, – буркнула я. – Что может получиться,
если я помню всего несколько знаков?
– Ты сумела произвести впечатление, – серьезно кивнул
он. – Потому что я ни одного не знал, кроме свастики, конечно. Из-за
свастики сомневался, стоит ли выбирать этот рисунок, но мне объяснили, что это
символ солнца у древних славян.
– Хочешь сказать, ты знать не знал, чем себя
украшаешь? – возмутилась Женька.
– Что я должен был знать? – удивился Илья. – Для
меня это просто красивый рисунок. А для вас нет?
– Анфиса считает, что с такими вещами не шутят. Когда мы в
Норвегию ездили, я хотела сувенир купить, подвеску в виде бубна саамского
шамана, тоже с рунами. Но Анфиса меня отговорила, потому что энергетика
сильная, и когда нет ума понять, как все это можно использовать, лучше не
соваться.
– Должно быть, у меня тоже ума нет, – пригорюнился
Илья. – Потому что я даже представить не могу, что этим вообще можно
как-то пользоваться. Надо будет в Интернете пошарить, глядишь, найду что
толковое и научусь, к примеру, оборачиваться волком.
– Почему именно волком? – насторожилась Женька.
– Хорошо, вороной. Вы не против? А теперь, с вашего
позволения, я надену рубашку. Нас ждут к ужину. – Он надел рубашку, прошел
к двери, распахнул ее перед нами и сказал: – Прошу.
За столом Женька все больше молчала, а когда я попыталась
обратиться к Илье с просьбой отвезти нас в Прохоровку, так пнула меня ногой под
столом, что едва его не опрокинула.
– Я не понял, что должен сделать для вас? – спросил
Илья.
Я торопливо ответила:
– Нет-нет, ничего, – и послала Женьке благодарный
взгляд.
– Как вы смотрите на то, чтобы скоротать вечер за приятной
беседой? – задал вопрос Илья, когда ужин подошел к концу.
– Не сегодня, – выжала из себя улыбку Женька. –
Надо поработать над статьей.
– Жаль, а я на это рассчитывал, – улыбнулся он и
посмотрел на подружку со значением. Она тяжко вздохнула, разрываясь между двумя
желаниями: узнать, каков этот тип в постели, и разгадать местные тайны. Тайны
победили.
Мы вернулись в комнату, и Женька принялась мне выговаривать:
– Ты что, с ума сошла, болтать ему о Прохоровке?
– Это же была твоя идея.
– Моя. Но тогда он был просто на подозрении, а теперь…
Анфиса, неужто человек действительно может превратиться в волка, нарисовав на
себе тайный знак?
– Дурища, – не выдержала я.
– А почему он тогда про волка вспомнил? Ничего мне не
говори, – замахала она руками. – Этот тип у меня теперь подозреваемый
номер один. Когда он приехал? Вчера вечером, а утром Наталью нашли, и волки
выли белым днем, а этого разрисованного в гостинице не было.
– Думаешь, это таинственный любовник Натальи?
Женька почесала нос.
– У меня от всех этих тайн голова кругом идет. Одно я знаю
точно: не зря он здесь появился. Из Москвы приехал, рыбу ловить. Как бы не так.
Где это видано, чтоб мужик за тысячу километров в одиночку на рыбалку ехал с
одной бутылкой коньяка? Полный бред. И татуировки эти – врет он, что они ничего
не значат, тогда зачем они ему?
– Красиво, – пожала я плечами.
– «Красиво», – передразнила Женька. – Все началось
в полнолуние, когда оборотням раздолье, а этот весь в знаках. Хорошо, –
скривилась она, видя возмущение ее дремучестью на моей физиономии. –
Допустим, он не бегает под луной в волчьей шкуре, но такому, как он, соблазнить
девушку пара пустяков. С этим ты спорить не будешь.
– Не буду.
– Вот. А потом из нее веревки вить. Я, когда на него смотрю,
с трудом сдерживаюсь от вопля: «владей мною», а я человек закаленный и на своем
веку видела всяких типов, а тут деревенская девчонка. Крышу снесет на счет раз,
и будешь делать все, что любимый прикажет.
Я только вздохнула. И в самом деле, такое более чем
вероятно.
– Но какую цель он преследует, появившись здесь? –
спросила я.
– Откуда мне знать? Нам он об этом уж точно не скажет.
Слушай, а если он с местным колдуном заодно, со Славой этим? Мочат граждан в
свое удовольствие, вот тебе и рыбалка.
– Да, – посетовала я. – Подозреваемых пруд пруди,
и никаких ценных идей.
– Мы художника навестить хотели, вот с него и начнем.
Пошли. – Но вместо того, чтобы направиться к двери, Женька шагнула к окну.
– Ты чего? – удивилась я.
– Пусть думают, что мы в комнате, занавески задернем, дверь
запрем.
Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что подруга,
пожалуй, права, и мы полезли в окно. Я надеялась, что до темноты мы успеем
вернуться. При мысли, что ночью придется идти по лесу, становилось не по себе.
Женька выбралась первой и помогла спуститься мне, прикрыла окно и, стараясь
идти бесшумно, направилась к калитке. На дорогу выходить было неразумно, нас
могли увидеть из гостиницы. И мы пошли вдоль картофельного поля, потом по одной
из тропинок спустились к озеру. Я поглядывала на часы.
– Может, навестим художника завтра?
– Ты просто боишься, – фыркнула Женька.
– Зато ты у нас сегодня на редкость отважная. Лучше подумай,
что мы ему скажем?
– Главное с ним встретиться, а уж что сказать, я найду.
