– С какой стати? Следователь по особо важным делам, юрист второго
класса, если вам это о чем-нибудь говорит.
– Еще как говорит. Слушай, для тебя же плевое дело
разобраться в том, что здесь происходит.
– А я вам о чем вчера толковал?
– Ты же собирался купить эту гостиницу? – насторожилась
я.
– Правильно. Теперь я не работаю в прокуратуре, и заниматься
бизнесом мне не возбраняется. Руководство компании очень даже меня ценит, и на
доходы я не жалуюсь. Так что потопали, пинкертоны.
Мы отправились в монастырь. Никаких следователей там не
застали, а вот в раскопе работа шла полным ходом. По дороге Илья нас
предупредил:
– О том, что я в прокуратуре работал, вы пока помалкивайте,
ни к чему народ настораживать. Услышав слово «прокуратура», люди обычно
начинают следить за тем, что болтают, а это нам отнюдь не на руку. Поняли?
Мы решили, что он прав, и представили его Волкову как
заядлого рыбака и по совместительству любителя загадок. Волков оглядел Илью с
ног до головы и вроде бы нахмурился, но тут Илья выдал свою улыбку, и Волков
вопреки желанию улыбнулся в ответ.
– Что здесь у вас интересного? – спросил Илья,
устраиваясь на корточках рядом с раскопом. Ребята внизу внимания на нас не
обратили, а Волков выбрался из ямы, сел на ящик, который стоял неподалеку, и
стал объяснять.
– Я тут на досуге в архивах покопался и вот что выяснил.
Возможно, легенда о Ефросинье имеет вполне реальную основу. В самом деле была
такая девушка, которую постригли в монахини против ее воли, то есть, конечно,
наверняка не скажешь, но кое-что общее с ее историей прослеживается. Сирота,
которая по настоянию дяди ушла в монастырь. И вскоре действительно умерла.
Похоронили ее на кладбище, которое находилось у монастырской стены в каменной
гробнице, девушка ведь была из богатой семьи и ее дядя не поскупился. Со
временем кладбище перенесли в другое место, здешние захоронения сровнялись с
землей и травой заросли. Когда приняли решение построить здесь большой храм,
монастырскую стену разобрали и храм возвели как раз на том самом кладбище. Во
время строительства наткнулись на захоронения, тогда это и выяснилось. Разумеется,
кое-кто счел находку дурным предзнаменованием, оттого, наверное, и пошла
легенда, что место это нехорошее, на костях строить вроде бы грех. Но работы
уже шли полным ходом, и на это обстоятельство просто закрыли глаза. Так часть
могил и оказалась в самом центре храма, их просто закрыли плитами пола. Вполне
вероятно, – улыбнулся Волков, – что вот под этой плитой и лежит наша
Ефросинья. – Волков кивнул на плиту, а я невольно поежилась, потому что
именно в этом месте нашли Наталью.
– Все болтаешь? – услышали мы и повернулись. За нашей
спиной стоял Козлов и недовольно хмурился. – Нет бы работать, а он все
сказки рассказывает.
– Почему же сказки? – возмутилась Женька.
– Потому что все это вилами по воде писано, а вот у меня
работа стоит.
– Господин Козлов, – кивнув на него, сообщил Герман
Илье. – Ярый реалист и потомственный стахановец. Будь его воля, он бы тут
все разворотил.
Козлов махнул рукой:
– Мели, Емеля, твоя неделя.
– Конечно, это, может быть, и не могила Ефросиньи, –
продолжал Волков, – но скорее всего, под плитой действительно есть
захоронение. Посмотрите, как она отличается от других сохранившихся плит пола.
Думаю, нас ожидают интересные находки.
– Вот и поторопись, – усмехнулся Козлов. – А ты
только языком болтаешь.
– Прежде чем поднимать плиту, надо всю площадку расчистить.
Все, друг мой Козлов, надо делать по науке, то есть грамотно.
– Ну делай, делай, – отмахнулся тот и ушел.
– Значит, тут покоится Ефросинья, бродячая монашка, –
улыбнулся Илья. – Это интересно. А там у вас что? – ткнул он пальцем
в соседний раскоп.
– Как видите, площадку уже расчистили, здесь закончим и туда
перейдем.
– Взглянуть можно?
– Конечно.
Илья направился в ту сторону. Дождавшись, когда он отойдет
на значительное расстояние, Волков склонился к нам и заговорил тише:
– Девчонки, плиту кто-то пытался поднять.
Признаться, мы с Женькой растерялись и теперь в изумлении
таращились на Волкова.
– Орудовали скорее всего ломом. Какое варварство!
– Кому такое могло прийти в голову? – выпалила Женька.
– Не знаю. Когда мы работали здесь два дня назад, ничего
подобного не было, а теперь… взгляните.
Мы вместе с ним спустились в раскоп и подошли к плите. Так и
есть. В левом углу остался заметный след, как будто кто-то пытался поднять
плиту.
– Кому понадобилось захоронение? – вслух подумала я.
Женьку беспокоило совсем другое:
– А вдруг под ней что-то такое… вы сами поднять ее не
пробовали?
– Это невозможно. Вы же видите, плита наполовину завалена
камнями, и если мы начнем ее поднимать, то она попросту расколется.
– Тогда зачем сюда кто-то с ломом лез? – не поняла
Женька.
– Тому, кто лез, наплевать на исторические реликвии, –
ответила я. – Его интересовало то, что внутри.
– А что там? – растерялась подруга.
– Должно быть что-то интересное.
– Я уверен, там захоронение, – заявил Волков. – Но
оно может быть интересно только для историков.
– Однако кто-то пытался…
– Как вы считаете, стоит об этом рассказать следователю?
Женька удивилась:
– Следователю? Да что такого там может быть?
– Скелет, – ответил Волков на ее вопрос, и мы
пригорюнились. Опять какая-то чепуха получается: зачем кому-то понадобился
скелет?
– А если это каким-то образом связано со взрывом? –
пробормотала я.
Мне и самой мысль не показалась стоящей.
– Один человек мог бы приподнять плиту?
– Если только приподнять, но не сдвинуть.
– Так, может, попробуем? – предложила Женька. –
Фонариком посветим, вдруг что и увидим?
– Это недопустимо, – возмутился Волков. – В свое
время Шлиман нанес непоправимый вред науке, когда во время раскопок Трои…
– Не надо про Шлимана, – перебила его Женька. – Я
все поняла. Но ведь интересно же…
– Вот все расчистим и тогда… Вы мне так и не
ответили, – сменил тему Герман. – Рассказать ментам?
