– Нет, я вроде… ущипни меня. – Это я сделала
охотно. – С ума сошла? – завопила подружка. – Больно.
– Я не глюк. И ты тоже. Ноешь по крайней мере как настоящая.
Дорога вывела нас к деревне, у ближайшего дома горел фонарь,
залаяла собака, одна, потом вторая. Мы приближались к гостинице под заливистый
собачий лай. В холле горел свет, нам открыла Вера.
– Господи, – ахнула она. – Да где ж вы были?
– Спокойно, мамаша, – ответила Женька. – Все
завтра.
Вера застыла с открытым ртом, а мы прошествовали в свою
комнату.
Солнечный свет бил в глаза, я поморщилась, сунула голову под
одеяло, но тут же его отбросила. Надо мной был потолок с привычной люстрой, на
соседней кровати спала Женька.
Все тело нестерпимо ныло, точно его пропустили через
мясорубку. Не мудрено после вчерашних приключений.
– Женька, – позвала я.
– Я уже черт знает сколько времени боюсь открыть
глаза, – ответила она сердито.
– Не дури. Мы в гостинице.
Женька открыла один глаз, посмотрела на меня и простонала,
потом спросила:
– Первый паром во сколько? – взглянула на часы,
вскочила и вытащила из шкафа чемодан.
– Ты чего? – наблюдая за ней, спросила я.
– Сматываемся. Хватит с меня этой чертовщины. С
потусторонними силами связываться себе дороже. Николай Васильевич пробовал, и
чем это кончилось?
– Какой Николай Васильевич?
– Гоголь. Его живым в гроб положили. Мы хоть поверх могил
оказались, за что потусторонним силам большое спасибо.
Женька бросилась к зеркалу. Я, заподозрив, что у нее приступ
безумия, спросила испуганно:
– Что ты мечешься?
– Странно, что я не поседела. По идее волосы должны были
вовсе выпасть, устав стоять дыбом. И после этого ты хочешь, чтобы я здесь хоть
на минуту задержалась?
Если честно, мне тоже очень хотелось поскорее собрать
чемодан и бежать отсюда, но из духа противоречия я осталась сидеть на месте.
Женька сердито на меня посмотрела:
– И ничего мне не говори. Здесь черт-те что творится и…
В дверь постучали. Женька ее распахнула, и в комнату вошел
Илья.
– Доброе утро, – сказал он с улыбкой, прикрыв дверь и
привалившись спиной к стене.
– Как для кого, – буркнула Женька.
– Судя по переполоху в деревне, ваш поход был незабываем.
– Что за переполох? – спросила я.
– Часов в пять утра в деревню прибежал Козлов, вид он имел
совершенно дикий, в одном сапоге и с безумными глазами. Предлагал бить в набат
и идти всей деревней вас искать. Рвался звонить в милицию, охотхозяйство и
прочие организации. Категорически отказывался верить, что вы в гостинице,
пришлось запустить его в вашу комнату, после чего он еще с полчаса рыдал от
счастья и баловал местных совершенно невероятными историями. Еле уговорили его
прилечь, собирались вызвать «Скорую», но он вроде сам угомонился.
– Где он сейчас?
– Предоставлен заботам матушки. Говорят, истово молился,
вцепившись в крест, и публично поклялся в аномальную зону больше не ходить. Я
совершенно заинтригован, что такого вы там увидели?
Мы с Женькой переглянулись.
– Он только утром здесь появился?
– Я же сказал. Причем в состоянии, близком к помешательству.
Утверждал, что потерял вас в лесу и вы до сих пор там. Диву давался, как вы
оказались в гостинице. Кстати, как?
Женька схватила Илью за руку, усадила на кровать и
зашептала:
– Мы очнулись на кладбище.
– Да ну?
– Прекрати кривляться. Лунища вот такая, этот гад ухает, и
мы на могильных холмиках.
– Впечатляет, а что за гад ухал?
– Филин, мерзость такая.
– Ага, – кивнул Илья. – Кладбище то, что возле
деревни?
– Конечно. Прикинь, как мы могли там оказаться? Мы ведь были
в лесу. Стрелка компаса вертится, Черное озеро и впрямь черное, и оттуда кто-то
вздыхает.
– А вдоль дороги мертвые с косами стоят. И тишина, –
развел руками Илья.
– Ты что, нам не веришь? – обиделась Женька. –
Анфиса, скажи ему.
– Все так и было, – вздохнула я. – Мы заблудились,
совсем выбились из сил. Козлов оставил нас отдыхать, а сам пошел искать
сторожку. Велел кричать, чтоб он нас слышал, но мы уснули.
– А проснулись на кладбище, – поддакнула Женька.
– Чемоданчик собираете, – кивнул Илья, вроде бы
совершенно не впечатлившись нашим рассказом.
– Конечно. Еще одну ночь я здесь не переживу, –
проворчала Женька.
– Не стоит торопиться, последний паром в восемь, а до этого
времени мы, вполне возможно, разберемся с вашими глюками.
– Это не глюки, – возразила я. – Как, по-твоему,
мы смогли бы сами найти дорогу? Мы очнулись на кладбище.
– Да я не спорю. Меня больше интересует, как вы там
оказались. – Мы с Женькой переглянулись. – И вот еще что: никому про
кладбище не говорите.
– Почему?
Илья вздохнул.
– Вот так рождаются легенды о нехороших местах. Незачем
потакать чужим глупостям.
– Ты что, тупой? – возмутилась Женька. – Мы были в
лесу, а очнулись на кладбище.
– Надо бы туда прогуляться, вдруг да и отыщется что-то
интересное. – Мы вновь переглянулись. – Кстати, заходил Волков,
по-моему, он очень беспокоился и удивлялся, как вы ночью отыскали дорогу в
деревню. Предлагаю вам такую версию для объяснений: заснули, когда в себя
пришли, долго звали Козлова, перепугались, бросились бежать куда глаза глядят и
вдруг вышли на дорогу. Так же фантастична, как и ваша, но более
жизнеутверждающая. Договорились?
– Что ты задумал? – нахмурилась Женька.
– Собираюсь вывести темные силы на чистую воду. Если вы мне
немного поможете, буду вам очень благодарен. Вопрос первый, ключевой. Зачем вы
на самом деле сюда приехали? – «На самом деле» он выделил и без улыбки
посмотрел на нас. Женька почесала нос, избегая моего взгляда.
– Все началось с письма, которое получила Анфиса, –
медленно начала она, но через пять минут ей уже удержу не было, и она
рассказала все, забыв, что Илья у нас на подозрении.
