– Вы что, спятили? – возмутился тот, внезапно обретя
голос.
– Без сомнений, – ответил Илья. – Значит, так, у
девушек есть вопросы, тебе на них лучше ответить, потому что в противном случае
мы оставим тебя в лесу. К дереву ты привязан крепко, рот залепим скотчем, орать
ты не сможешь, да если и смог бы, кто тебя услышит? Тут такая глухомань, что
найдут тебя не скоро. В общем, делай выводы.
– Вас в тюрьму за это посадят, – порадовал нас Игорь.
При слове «тюрьма» я почувствовала себя крайне неуютно.
– Это если злодейство докажут. Но прежде, чем доказать, твой
труп найти надо, как-то связать с нами… я бы особенно на это не рассчитывал.
– Психи, – возмутился он.
– Мы можем уехать прямо сейчас. Ну как?
– Что вы от меня хотите?
– Я же сказал, надо ответить на вопросы. Анфиса подозревает
тебя в том, что ты следил за ней.
– И в соучастии в убийстве, – сказала я.
– В каком еще убийстве? – разозлился он.
– В убийстве Кошкиной, тети Павла Ильича.
– Вы и вправду психи. Никакой Кошкиной я знать не знаю.
– Женя, давай скотч, – сказал Илья.
Женька пошла к машине, Игорь, оценив ситуацию, быстро
произнес:
– Не было никакого убийства, она умерла от сердечного
приступа.
– Ага, а до сердечного приступа ее кто довел? –
рявкнула Женька, возвращаясь.
– Откуда мне было знать, что у нее сердце больное? –
возмутился Игорь и досадливо чертыхнулся, сообразив, что проговорился.
– Неизвестно, что будет с твоим сердцем, если прижигать тебе
подбородок зажигалкой, – сказала я. Он отвел взгляд, и стало ясно: наша
догадка верна. – Чего Павел хотел от нее?
– Не знаю. Правда не знаю, – поспешил ответить
Игорь. – Все началось после похорон его деда, точнее, после того, как мы
сюда приехали на рыбалку. На озеро, то, что рядом с монастырем. Мы как раз
возвращаться собирались, и вдруг по тропинке баба идет. Идет и идет, мне-то
что. А Павел в лице переменился. Что, говорит, ей здесь понадобилось?
– Вы встретили Кошкину в Рождествене через несколько дней
после похорон деда Петренко?
– Ну… я на похороны с ним ездил и узнал эту бабу, когда
пригляделся.
– Она вас заметила?
– Нет, внимания не обратила. Вернулись домой, он мне и
говорит: она в дедовых бумагах кое-что нашла… кое-что для меня важное. Надо
заставить ее эту бумагу отдать.
– К ней в квартиру кто ходил: он или ты?
– Он. Я только следил за ней, чтобы знать ее привычки, ну и
приглядывал, чтобы она внезапно не появилась. Только ничего он у нее не нашел.
Нервничать начал. Потом решил, что она эту бумагу при себе носит. Дал мне
денег, немало, обещал еще больше, если я заставлю Кошкину бумагу отдать. Ну, я
и…
– Вывез ее в лес и…
– Обыскал. Только и всего. Никаких бумаг у нее не было. Тут
я тоже разозлился, надоела мне эта бодяга, ну, я и стал спрашивать ее, куда она
дела бумаги, которые взяла у отца. А она твердит: ничего я не брала. Я решил ее
припугнуть, а она коньки отбросила. Павел чуть не спятил, когда узнал. Хорошо
хоть все обошлось, – сказал он и вздохнул, с сомнением посмотрев на нас.
– Сюда Павел давно зачастил?
– Да мы и раньше наведывались, а после того, как он здесь
тетку свою встретил, так при каждой возможности сюда. И с Наташкой он снова
стал любовь крутить, а до этого год о ней слышать не хотел. Я сам голову ломал,
гадая, чего его сюда так тянет, точно медом тут намазано. А сегодня новая
напасть: говорит, его убить хотели. Вы, что ли?
– Больно нужен нам твой Павел, – возмутилась Женька.
– Ну, не знаю. По-моему, он не только ногу сломал, но и
башкой тюкнулся. А может, он Наташку того… а теперь боится? Хотя вряд ли, они в
ту ночь не встречались, мы допоздна рыбачили, потом еще у костра сидели, уху
варили, домой вернулись утром.
– Еще вопросы есть? – спросил нас Илья. Мы с Женькой
плечами пожали, а он стал Игоря развязывать. – Дорога вон там, до села
километра три, так что дойдешь. И с зажигалками не шали, не то в следующий раз
так легко не отделаешься.
Игорь резвой рысью устремился в указанном направлении.
– Зачем ты его отпустил? – заволновалась Женька, обретя
с некоторым опозданием дар речи. – Его в милицию сдать надо, из-за него
Кошкина погибла.
– Показания, полученные в результате физического
воздействия, юридической силы не имеют, оттого он и разговорился. Я вам обещал
разгадать все тайны, а не посадить его в тюрьму.
– Кто ж его тогда посадит? – возмутилась Женька.
– Менты, я полагаю, если напрягутся. Но для начала надо,
чтоб они завели уголовное дело по факту нанесения телесных повреждений,
приведших к смерти. А у них там что с вашей Кошкиной, несчастный случай?
Значит, не напрягутся.
– Я их так напрягу, – сквозь зубы прошипела Женька.
– Что в бумагах отца нашла Кошкина, – вздохнула
я, – мы, скорее всего, никогда уже не узнаем. Но она была в Рождествене.
Что ее заинтересовало: клад или родовое проклятие, от которого погибли люди, и
ее брат в том числе? Одно несомненно: Петренко, встретив ее здесь после похорон
деда, решил, что она ищет клад. Он, должно быть, историю о золоте не раз
слышал, от отца или деда, вот его в эти места и тянуло. И с Натальей он
возобновил отношения, желая быть в курсе, что в монастыре происходит. Думаю, по
его наущению она позвонила Кошкиной, надеясь что-то узнать о бумагах отца или
просто ее запугать, что тоже вероятно. И к нам явилась в образе Ефросиньи,
услышав наш разговор с Волковым и сообщив о нашем появлении своему любовнику.
Кому из них пришла мысль о привидении, не знаю, но цель их ясна: избавиться от
нашего досужего любопытства. Наталья шпионила для Петренко… или для
себя, – добавила я, пожав плечами. – Но если Павел не мог ее сбросить
в раскоп, значит, там она встретила кого-то другого. И кто-то ведь самого
Петренко столкнул с обрыва.
– Я думал, вы уже догадались, кто это, – заметил Илья,
чем здорово разозлил Женьку.
– Наверное, я не так догадлива, как некоторые. А ты,
Анфиса? – спросила она с надеждой.
– Знаешь, какая мысль мне не дает покоя? – вздохнула
я. – Как нас смогли перевезти на кладбище?
– На машине, Илья же видел след… черт, что же мы у Игоря не
узнали… ну, надо же…
