Король это.
Точнее – его мысли, высказанные мне этим юнцом.
(Хм, юнцом? Да он старше меня!)
Но – ненамного. И свою жизнь защищать ему уж точно не приходилось.
Мне, откровенно говоря, тоже. Меч для своей защиты я ещё не поднимал. А вот в перестрелках с разбойниками участие принимал уже не раз.
Жуткое это ощущение – слышать, как в тело твоего товарища с хряском, разбивая звенья кольчуги и ломая кости, врубается арбалетный болт. Жуткое и неприятное. Но именно тогда ты начинаешь понимать, что выжить можно, лишь сбив того, кто готов сейчас выпустить следующий болт уже по тебе.
И ты стреляешь.
Превратившись в нерассуждающую ни о чем другом боевую машину.
«Локоть прижать! Руку держи ровнее! Выдох – лови цель!»
И выдыхаешь, накрывая тонким шпеньком мушки своего противника. А он спешит… Перезаряжает свое оружие. Сейчас так велик соблазн нырнуть за куст, ведь он не сможет там тебя увидеть! Да, тяжелый болт без труда пробьет эту слабую преграду. Но ведь ещё и надо увидеть того, в кого нужно попасть! А тебя не видно, листва мешает… и повернет своё оружие он влево… или вправо. Возьмет на мушку кого-нибудь другого. А вот когда он выстрелит, тогда уже можно тебе и прицелиться получше…
Но в этом случае в ваших рядах будет меньше ещё на одного человека. Вполне возможно, что им станет кто-то из твоих друзей – и вечером его место у огня будет пустым.
И что скажут другие – те, кто уцелел?
Какими глазами взглянут они на тебя?
Или вовсе не посмотрят – отвернутся, как от пустого места?
И что тогда?
А когда в замок приедут его родные… мать и отец, сестры и братья, какими глазами ты станешь смотреть им в лицо? А ведь придётся…
И ты сдерживаешь предательскую дрожь в коленках, стискиваешь зубы, успокаивая дыхание.
Мушка пляшет.
Твой противник спешит. Взводит тетиву, лезет в колчан за очередным болтом.
«Не спеши. Дождись, когда он перестанет двигаться. Когда замрет, прицеливаясь. В этот момент он будет видеть только свою цель – тебя или твоего товарища. Тогда и стреляй! Болта он заметить уже не успеет…»
Вот оно – застыл…
Палец плавно выбирает слабину у спускового крючка.
Чуть заметная задержка…
Щелчок!
В-в-ж!
Болт ударяет разбойника куда-то в грудь.
И массивная фигура сразу как-то сминается, становится меньше ростом…
– Заряжай! – крик сержанта вырывает из забытья.
И твои руки снова натягивают тетиву…
Встряхиваю головой.
– Знаете ли, любезный барон, каково это ощущение – видеть убитого тобою противника? Только что – грозного и страшного, блистающего мечом и гордого собою. И теперь он лежит комом тряпья на пожухлой траве?
Барон этого не знает.
Ему немного не по себе.
Вчерашний юнец, богатый бездельник – вдруг показал свое истинное лицо. Лицо хладнокровного убийцы, упивающегося смертью своих противников. И на тебя самого он сейчас смотрит, как на будущий труп.
Да, я совсем не такой!
Но в его глазах – именно такой. Хладнокровный и безжалостный убийца.
Серый…
И, хотя лично я ничем таким себя пока не проявил, грозная тень моего отца сейчас незримо стоит за моей спиной. Я даже слышу, как поскрипывает песок под подошвами его сапог. Это, конечно, самообман, но мне от этого спокойнее.
И я делаю шаг вперед.
Кладу руку на рукоять Рунного клинка.
Он благодарно тычется мне в ладонь, которая тотчас же (совершенно машинально!) поудобнее его обхватывает. Глажу рукоять и поднимаю взор на барона.
А он… отступает в сторону.
Аген растерян и смущен.
Одно дело – потешаться над малолетним провинциальным дворянчиком, которому по какой-то странной прихоти судьбы досталось нехилое наследство. Ну и что? Деньги сами по себе ещё никого не сделали сильнее и умнее. Не сделали лично его (как человека, а не как богатея) опасным противником и грозным бойцом. Да, их хозяин может нанять себе войско и выставить его в свою защиту.
Может.
Но не в королевском дворце – сюда никакому войску вход не разрешён. Тут ты сам, лично, отстаиваешь свою родовую честь. Если, конечно, она у тебя ещё имеется…
Да, дуэли в замке не разрешены.
Так то – в замке…
За его стенами королевские указы таковых не запрещают. И надо думать, именно на это сейчас и напрашивается молодой барон. И именно поэтому у него за спиною стоит такая внушительная группа поддержки – заодно и свидетелями выступят, если что…
Ну, что ж… он может получить полное удовлетворение всех своих претензий. Прямо здесь и сейчас! «Малолетний дворянчик» оскалился и показал свои зубы. А они оказались неожиданно острыми… да что там – настоящими волчьими клыками! На которых ещё не обсохла кровь предыдущего убиенного… Такого не то что задирать – и гладить-то опасно! Того и гляди, не только за руку куснет – глотку перервать может!
И это, совершенно очевидно, написано на моем лице. Да так явственно, что мне удается «увидеть» отражение этого послания в глазах Агена.
В них мечется страх.
Страх быть убитым – прямо здесь! Немедленно и окончательно.
Не пораненным или поцарапанным – безжалостно зарубленным (ещё и кровь выпьет… слыхали и здесь кое-что…) этим малолетним отпрыском легендарного чудовища. Яблоко от яблони недалеко падает… а тут ведь ещё и мать (с которой тоже не всё ещё до конца ясно) незримо рядом стоит.
Да – она целитель.
Профессия сугубо мирная.
Но… кто её знает… и про них тоже много чего говорят. И этот странный брак – Серого и целительницы… Да, церковь его освятила и признала – так и что с того? У данной организации давние шашни с Серыми – и не такое ещё отмочить могут…
Не хочет барон умирать.
И отступает, освобождая мне проход.
Правильно делает, между нами-то говоря. Я ведь сейчас нахожусь в настолько возбужденном (внутренне, разумеется) состоянии, что готов изрубить его прямо здесь – в преддверии тронного зала. И плевать, что будут нарушены все законы – он начал первым! Многодневное напряжение начинает сказываться и на мне – и требуется какая-то разрядка.
– Как хотите, любезнейший Сандр… – цедит сквозь зубы барон. – Если наше общество вам не по душе… никто не станет вас задерживать.
Его компания расступается в стороны – вожак не дал команды на травлю.
Иду вперед по узкому проходу, ощущая затылком неприязненные взгляды.
