Кольцо чернорясников сжалось… и распрямилось.
Всё.
Никто не успел добраться до спасительной воды…
Жалкая кучка уцелевших, подгоняемая сзади монахами, торопливо бежала к стенам хутора.
– Вот и всё, миледи… – сержант оторвал свой взгляд от узкого окошка, обернувшись к Мирне. – Воевать нам более не с кем. Найл! Убрать телеги и открыть ворота!
Въехавших в ворота хутора всадников встретили весьма радушно – как освободителей. Вынесли ведра и кружки с водой – утолить жажду и перевести дух. Пойманных разбойников заперли в сарай – с ними разберутся позже. А пока есть другие, более важные дела.
Спрыгнув с коня, командир Воронов коротко поклонился Мирне.
– Миледи, прошу вас на два слова…
Отойдя в сторону (неслышной тенью последовала за ними сестра Агея), они остановились около стены дома.
– Миледи Ерш, позвольте передать послание.
– От кого?
– Вы все узнаете из письма, когда его прочтете, – Ворон протянул руку в сторону Мирны, но монашка сделала предупредительный жест, недвусмысленно дав понять посланнику, чтобы он не приближался слишком близко. Тот проявил завидное понимание и замер. Письмо перекочевало к телохранительнице. Мужчина еще раз кивнул головой и отступил на шаг назад.
Мирна развернула письмо. В руки женщины из бумаги выскользнула засушенная веточка лавра. Еще не читая послания, Мирна уже знала его суть. В затылке зазвенело, по рукам прошла дрожь, и вдоль позвоночника прополз знакомый холодок. Маленький лавровый листок мог означать лишь одно – Мирну вызывают лечить человека. А веточка… это гораздо хуже. Намного хуже.
«… А наутро в селении заболели сразу трое. Болезнь протекала стремительно, сопровождаясь ужасными болями. Больные задыхались от кашля и жара. Лихорадка сжигает людей за два-три дня. Смертность высокая – каждый второй умирает, а остальные заразившиеся хоть и не умирают, но находятся в столь плачевном состоянии, что надеяться на улучшение не приходится. Сейчас вокруг селений выставлены патрули, чтобы задержать эпидемию. Но люди в отчаянии, и нам вряд ли удастся долго удерживать их под стражей…»
С этого момента Мирна уже не принадлежала себе, все ее действия теперь направлены только на одно – как можно скорее оказаться рядом с больными людьми. Требовалось изменить маршрут и ускорить передвижение. Замок обождет, есть более серьезная цель. Резко повернувшись, Мирна проворным шагом направилась к воротам, где Лексли разговаривал с командиром монахов.
– Миледи? – встревожено повернулся сержант навстречу Мирне. Слишком уж сильно помрачнело её лицо, и это о чем-то говорило.
– Лексли, план меняется, подними вымпел с лавровым листом. Меня вызывают, – Мирна протянула Коту полученное письмо.
Сержант внимательно ознакомился с содержанием послания и кивнул в ответ на вопросительный взгляд Мирны.
На крепком древке взметнулся в небо белый вымпел с зеленым листом – негласный символ целительства. Всякий встречный, увидев этот вымпел, уступал дорогу путнику или отряду, зная, что те спешат на помощь. Целителя, вызванного к больным, не задерживали патрули, первым пропускали на переправах, давали проводника и на постоялых дворах вне очереди снабжали местом в повозке или свежей лошадью. Чинить препятствия человеку с таким поручением было глупо и опасно, слишком велик был риск эпидемий, высока смертность от ран и болезней. Кто знает, к кому спешит запыхавшийся целитель, вдруг в соседнюю деревню? И не ровен час, помрет больной, а смертельная зараза поползет дальше, уже к твоему дому?
«… Старожилы сообщили, что в село заходил путник, остановился на ночлег на постоялом дворе. В тот вечер произошел странный случай. Хозяин постоялого двора обнаружил всех своих собак мертвыми. Животные погибли без единого звука, застыв в неестественных позах в дальнем углу двора, как будто забившись туда от страха. А в обеденном зале весь вечер стоял какой-то непонятный липкий то ли дым, то ли туман. Гости за ужином жаловались на духоту и головную боль, хотя все окна в помещении были открыты. Постоялец утром расплатился и исчез. К вечеру в деревне заболели несколько человек. А на следующий день почти половина селения. Первыми умерли дети…»
Мирна в задумчивости опустила руку с зажатым в ней письмом. В послании епископа в каждой строке сквозила тревога и какая-то недосказанность. Она нахмурилась и в сотый раз стала анализировать ситуацию. Почему болезнь началась так быстро? Если это было простое отравление, то все поселение бы не пострадало. Не факт, что таинственный путник стал причиной эпидемии. Но закрыть глаза на его появление, смерть собак, странный туман в помещении, посчитав эти явления простым совпадением, было бы, по крайней мере, недальновидно. Слишком много странностей в одно время. Не такое уж частое явление, скажем даже, совсем редкость – путник-чужак в горных княжествах. Далеко не каждый решится в одиночку странствовать по таким неспокойным местам.
– Миледи, мне покоя не дает этот странник.
К Мирне подъехал Лексли. Отряд быстрым темпом передвигался по знакомой местности, путешествие проходило довольно спокойно, но в отряде установилось напряженная, суровая атмосфера. Мужчины-солдаты чувствовали свое бессилие перед лицом болезни, и осознание того, что противостоять ей должна хрупкая и слабая женщина, в одиночку, рискуя собственной жизнью, никак не улучшало их настроения, которое с каждым часом становилось еще хуже. Жаль, что разбойники притихли и ничем не показывали своего присутствия. С каким бы удовольствием сейчас солдаты разнесли бы в пух и прах любого врага, давая выход накопившемуся гневу.
Лексли с тоской осмотрел придорожные заросли. Эх, чавкнуть бы сейчас кого-нибудь кулаком по наглой морде, ну хоть выстрелить из арбалета по злодею… От своего бессилия сержант бесился и одновременно умирал от беспокойства за Мирну.
– Чувствует мое сердце, что все это неспроста, миледи, – жалобно взглянул на Мирну сержант. – Есть один… гм… человек… в королевстве, кому эпидемия в наших краях была бы очень кстати, – буркнул Лексли.
Мирна согласно кивнула.
– У меня нет выбора, сержант.
– И все, кстати, об этом знают, миледи.
– Болезни случались и раньше, как в наших краях, так и повсюду.
– И все сопровождались странными обстоятельствами?
– Что вы имеете в виду под странными обстоятельствами, сержант?
– Миледи, вы сами знаете, – понизил голос Лексли. – Собаки умерли не просто так, они более чувствительны к таким вещам, как…
– Не надо, Лексли!
– И этот дым, неспроста он! Вы это не можете отрицать! – продолжал настаивать сержант. – Тут не просто какая-то болячка, это, – он немного запнулся и понизил голос, – магия.
По лицу Мирны пробежала тень. Она упрямо сдвинула брови и помрачнела.
– Это не повод, чтобы отказаться от помощи.
– Это повод, чтобы подумать, кто за всем этим стоит! И что ему нужно! Это очевидно!
