— Юленька, может, не стоит этого делать? Мой сын уже
искалечил тебе жизнь. Теперь тебе надо начинать ее заново. Я могу устроить вас
техничками в институт, на первое время и это неплохо. Пойдете учиться в
техникум, с поступлением я помогу. А там можно и в институт. Ты свободно
говорила по-английски, за полгода наверстаешь упущенное, сможешь подрабатывать
репетиторством, я порекомендую тебя нужным людям, и в учениках недостатка не
будет. Пройдет несколько лет, и прошлое забудется, как страшный сон.
Разумеется, она была права. Послушай я ее тогда, и моя жизнь
могла бы стать совсем другой. Но кто же умные советы слушает? Впрочем, тогда я
с ней во всем согласилась, и на работу мы с Машкой устроились. Усердно намывали
полы, ловя на себе взгляды, то презрительные, то просто любопытные, а по
вечерам прочесывали места, в которых раньше любил появляться Пашка, в надежде
хоть что-то узнать о нем.
Время шло, я не жила, а пребывала в каком-то лихорадочном
ожидании. Отец, узнав о том, что мы устроились на работу, только поморщился, а
потом предложил снять для нас квартиру, обещая заплатить за полгода вперед. Это
можно было расценить как предложение убираться с глаз долой. Именно так мы и
расценили и вскоре съехали.
Где-то через неделю мы заглянули в бар «Визави», и здесь
Пашкин приятель Игорь Сергеев шепнул мне, что Пашка никуда не уезжал. У него
действительно серьезные неприятности, его ищут очень опасные люди, должно быть,
впутался в очередную скверную историю и по этой причине где-то прячется. Вот
тогда я и вспомнила об одном богом забытом месте, куда Пашка во времена нашей
большой любви привозил меня. Это был дом его прадеда. Что-то там вышло
непонятное с документами, вовремя неоформленное наследство, кажется. Продать
дом не представлялось возможным, а никому из родственников он вроде бы не
нужен, вот и стоял он среди леса, постепенно ветшая все больше и больше.
Я смутно помнила название железнодорожной станции — вроде бы
«Новки», название же деревни начисто стерлось из памяти, а может, Пашка и не
называл ее. Тогда мы с ним ездили на машине, я вспомнила железнодорожный
переезд, здание станции в один этаж, оштукатуренное и окрашенное розовой
краской. Оттуда шла дорога в лес. И где-то там, в стороне от небольшой
деревушки, среди высоченных сосен, стоял дом.
В тот же день мы с Машкой купили карту области, нашли на ней
железнодорожную станцию Новки, а также узнали расписание электричек. И в
ближайшее воскресенье туда отправились.
Переезд и станцию я сразу же узнала. Приземистое здание
вокзала с большими окнами на фасаде и сейчас было выкрашено в розовый цвет,
дорога — узкая, песчаная — от переезда шла в лес. Воодушевленные первой удачей,
мы пошли по дороге и вскоре добрались до деревни. На указателе название:
«Ягодное». Дорога рассекала деревню надвое и обрывалась у реки. В какой стороне
следует искать дом, я понятия не имела, но точно помнила: на машине мы
подъезжали к самому дому, значит, дорога должна быть.
Мы вернулись в деревню и попытались выяснить у
немногочисленных местных жителей, где здесь одинокий дом в лесу. Когда мы
вконец отчаялись, одна из старушек сообразила, о чем идет речь.
— Дом художника вы ищете, что ли? — Пашка не
говорил, что его прадед был художником, но я согласно кивнула. — Так это у
Ставрогина, — продолжила бабка. — Отсюда далеко. Вам надо к станции
вернуться, там будет просека, по ней и идите.
Мы повернули назад и, когда впереди был уже виден переезд,
действительно обнаружили просеку. Лесная дорога еле-еле проступала сквозь
высокую траву. Вокруг стояли стеной сосны, пели птицы, Машка без конца замирала
и спрашивала, обращаясь ко мне:
— Слышишь?
На лице ее блуждала счастливая улыбка, но мне было не до
лесных красот и не до пения птиц. Не чувствуя усталости, я рвалась вперед, и
где-то через час мы увидели дом — он стоял на высоком берегу реки, окруженный
соснами, двухэтажный, из мощных бревен. За рекой напротив раскинулось большое
село, отсюда мы видели церковную колокольню и крохотные домики вокруг в
зарослях сирени. А вот дом с того берега реки вряд ли был виден, Пашкин прадед,
должно быть, стремился к уединению и предпочитал держаться подальше от
человеческого жилья.
На первый взгляд дом казался необитаемым. Изрядно
обветшалый, с проржавевшей крышей, основательно разграбленный: резные наличники
с большинства окон были сняты, в окнах второго этажа стекла выбиты, крыльцо
сгнило и заросло крапивой.
Но кое-что внушало надежду. Сюда явно недавно кто-то
заглядывал — от леса к крыльцу вела тропинка. По ней я уже бежала. Дверь в дом
была заперта на щеколду, ясно, что сейчас тут никого нет. Мы открыли дверь и
вошли. Мебель тоже успели растащить, но кухня была обитаема. Свернутый спальный
мешок в углу, пластиковая посуда на столе аккуратной стопочкой, полотенце возле
умывальника, ведро наполовину наполнено водой (за домом, как я помнила, был
ключик). Но, главное, плита — она еще была теплой, на ней стоял закопченный
чайник, и вода в нем не успела остыть.
— Он здесь! — взвизгнула Машка. — Ушел
куда-нибудь. В магазин, наверное, или просто прогуляться. А может, купаться
отправился.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Мысль о том, что
вскоре увижу Пашку, кружила голову, я боялась думать о том, какой будет наша
встреча, и по-прежнему не знала, что скажу ему, но в тот момент это было
неважно. Главное, я его нашла.
Мы устроились за столом возле окна и стали ждать, то и дело
поглядывая на тропинку. Где-то через час на ней появился человек, а я едва не
хлопнулась в обморок: мужчина лет сорока в стареньком спортивном костюме, в
белой панаме и хозяйственной сумкой в руке ничего общего с Пашкой не имел. Он
не торопясь приближался к дому, потом вдруг замер и оглянулся. Что-то, вне
всякого сомнения, вызвало его тревогу. Он даже отступил назад в лес и теперь
скрылся за деревьями.
— Он нас видел? — спросила Машка. — Это он
здесь живет? Чего тогда спрятался? А Пашка где?
Ни на один из ее вопросов ответа я не знала, но почему-то
была уверена, что мужчина непрошеным гостям не обрадуется.
— Вот что, давай-ка сматываться отсюда, — сказала
я.
— Как сматываться? А Пашка?
Но я уже шла к двери, она выходила в сторону реки, и мужчина,
находясь в лесу, видеть нас не мог. Мы вышли на крыльцо, заперли дверь на
щеколду и припустили к ближайшим кустам. Здесь Машка схватила меня за руку и
зашептала:
— Не можем мы вот так взять и уйти. Вдруг этот тип
знает что-нибудь о Пашке? Надо бы с ним поговорить.
— Это вряд ли, — нахмурилась я. — У меня
такое впечатление, что он сам от кого-то прячется.
— Так и Пашка прячется. Может, они на пару…
