— Дядька, которого убили. Он что-то выбросил в кусты,
помнишь? Он не хотел, чтобы эти типы нашли эту вещь. Я все думала, думала и
решила: ее они и искали. Оттого и сожгли дом. Он им ее не отдал, а они были
уверены, что вещь где-то здесь, при нем то есть. Вот и сожгли.
— Он мог ее закопать, к примеру.
— Ага, мог… Только ведь мы с тобой знаем: он ее не
закапывал. Она валяется где-то в кустах.
— Ее могли найти пожарные или следователи, что более
вероятно. Труп со следами насильственной смерти, значит, они просто обязаны
были все вокруг как следует осмотреть.
— Возможно, и нашли. Но сдается мне, она до сих пор там
лежит.
— Что, по-твоему, это может быть?
— Понятия не имею. Давай махнем туда и поищем.
— Не стоит нам там появляться.
— Мы можем сойти на соседней станции и к дому идти
пешком. У нас есть карта. Ну, так что?
Разумеется, мы поехали. Потом шли вдоль железной дороги до
переезда, оттуда к дому, точнее, к тому, что от него осталось. Осталось
немного. Почерневший кирпич фундамента и груда мусора. Пожухлая трава вокруг и
обгорелые, с желтой листвой ветки ближайших деревьев завершали безрадостную
картину. Мы сразу же направились к кустам. Что, собственно, мы ожидали найти,
мы и сами не представляли, и потратили много времени, ползая по земле.
Обшарили, кажется, все. И ничего не нашли.
— Значит, ментам повезло, — вздохнула Машка.
Я потерла исцарапанное предплечье, подняла голову и..,
увидела кассету. Обыкновенную кассету для видеокамеры, которая застряла между
веткой кустарника примерно в метре от земли. Я взяла кассету и протянула Машке.
— Как думаешь, это то, что мы ищем?
— Похоже, что так, — улыбнулась она. Ее радость
была мне не очень-то понятна, но я тоже улыбнулась. — Не думаю, что кассеты
произрастают на деревьях, так что повезло все-таки нам, а не ментам.
Везение тоже представлялось мне сомнительным. Машка на
всякий случай еще раз все кругом тщательно осмотрела, и мы сошлись во мнении,
что ничего здесь больше не найдем. Той же дорогой мы шли к электричке, кассета
лежала у меня в сумке, а Машка гадала, что на ней может быть.
— Что-нибудь скверное, — хмурилась я. — Из-за
нее человека убили.
— Так хочется посмотреть… А тебе? — забегая
вперед, спросила Машка.
Я пожала плечами.
— Иногда лишние знания вредят.
— Это ты про ненужных свидетелей? — загрустила
она.
— Ага, — кивнула я. — Знать бы, что с этой
кассетой теперь делать.
— Для начала посмотреть, что там.
Но посмотреть было не так просто: видеокамеры у нас в
наличии не имелось, равно как и видеомагнитофона. Забегая вперед, скажу: запись
мы так и не увидели. Только через несколько лет я узнала, что было на пленке.
В тот вечер мы вернулись поздно. Подойдя к квартире,
услышали, что в прихожей надрывается телефон. Звонили нам редко, и такая
настойчивость удивила, я поспешно открыла дверь, сняла трубку и.., едва не
свалилась в обморок. Звонил Пашка.
— Привет, — сказал он. Голос его звучал как-то
странно, точно он запыхался после быстрого бега.
— Ты? — только и спросила я.
— Разумеется, я. Что это значит? — понижая голос,
задал он вопрос. — Ты сказала, что была в доме…
— Да, была.
— В каком доме и почему я должен об этом знать?
Его слова здорово меня разозлили. На самом деле меня,
конечно, разозлило другое: Пашка и не собирался звонить, пока не узнал о доме,
и сейчас позвонил вовсе не потому, что испытывал ко мне какие-либо
чувства, — его интересовало, что там произошло. И я довольно раздраженно
сказала в трубку:
— Если ты звонишь, значит, прекрасно знаешь, о каком
доме идет речь.
Некоторое время он молчал, я тоже молчала. Машка рядом
стискивала в волнении руки, усиленной мимикой пытаясь что-то донести до моего
сознания, но совершенно напрасно. Я вслушивалась в Пашкино дыхание и в биение
своего сердца.
— Что ты видела? — наконец спросил он.
— Я видела, как его убили.
— О черт, — зло выругался Пашка и горячо зашептал:
— Никому об этом ни слова. Слышишь? Никому. И Петровичу
зря сказала, он может сообразить. Забудь о том, что видела. Эти типы настоящие
убийцы, они психи, понимаешь?
— Понимаю. Я даже смогла убедиться в этом. —
Секунду я колебалась, стоит говорить или нет, и все-таки сказала:
— Кассета у меня.
Пашка вновь замолчал, но теперь пауза длилась недолго.
— Как она оказалась у тебя?
— Тот дядька успел выбросить ее в окно, а я нашла.
— Тебя не заметили?
— Нет.
— Все равно будь очень осторожна. — Он помедлил и
добавил:
— Пожалуйста.
— Что на этой кассете?
— Бомба. Встретимся завтра, принесешь кассету с собой.
Если заметишь что-нибудь подозрительное, сразу же уходи. Ты поняла?
— Конечно.
— Конечно… — передразнил он. — В прошлый раз ты
тоже сказала «конечно» — и что из этого вышло? Кассету держи в кармане, в
случае чего сразу от нее избавься. Встретимся в два часа на площади Победы,
возле фонтана. Ты с Машкой? — помедлив, спросил он.
— Конечно.
— Передай ей привет.
— Что значит «бомба»? — хмурилась Машка, вертя
кассету в руках.
— Это значит, что, если она попадет не в те руки, будет
большой скандал.
— А Пашкины руки те?
— Откуда я знаю? Завтра идем или нет?
Машка была изумлена вопросом.
— Конечно. Ты же хотела его увидеть.
Разумеется, я хотела. Но теперь очень сомневалась, что
исполнение желания принесет мне радость. Скорее наоборот. Но на следующий день
в 13.45 мы с Машкой были на площади. В этом смысле прошлый опыт ничему ее не
научил — она категорически заявила, что пойдет со мной.
