Рахманов скроил постную мину.
— Да, я слышал. Ужасная трагедия. Говорят, он был пьян.
— Говорят, — кивнул Антон, в упор глядя на меня.
— Только не вздумай перекладывать все с больной головы
на здоровую, — зло улыбнулась я. — Я его не спаивала.
— При чем здесь ты? — удивился Рахманов.
— Спроси у своего друга, — отрезала я и поспешила
удалиться.
Через час Антон уехал, не попрощавшись со мной.
— Неприятная история, — поморщился
Рахманов. — Ох уж эти брошенные любовники… Борька всегда был истериком и
неудачником. Теперь, по крайней мере, зависть его не гложет. Забудь о нем.
* * *
В понедельник возле своего дома я встретила Артема. Делать
ему здесь было нечего, так что сказку про то, что он шел мимо, мог и не
рассказывать.
— Вовка пропал, — заявил он, буравя меня взглядом.
— Он тетку хоронит, мне Ник сказал.
— Ага, тетку. Его баба звонила мне сегодня. Его
мобильный не отвечает. А никакой тетки нет и в помине, она спрашивала у
предков. Он просто смылся. Вот дерьмо! — плюнул он в досаде.
— Маловероятно, — пожала я плечами. — Ник такие
шутки не жалует, он его найдет и оторвет башку.
— Ник — псих, ему плевать на то, что происходит, он
только зубы скалит. — Такие слова в адрес Ника, неосторожно сказанные
слова, могли выйти Артему боком, о чем он прекрасно знал, так что становилось
ясно: парень уже просто спятил на нервной почве.
— Ты не очень-то разговорился? — ласково спросила
я.
— Не очень. Можешь донести ему. Плевать. А ты, похоже,
ничего не боишься? — зло спросил он, приглядываясь ко мне. В его глазах
был еще один вопрос, невысказанный. Стало ясно: он, как и Ник, подозревает
меня.
— Чего мне бояться? — удивилась я.
— Ты знаешь, кто это? — прошипел он, хватая меня
за руку.
— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь.
— Все из-за тебя. Я чувствую. Нутром чую. Только ты,
сучка, сдохнешь раньше, чем я.
— Возможно, — не стала я спорить. — А
возможно, и нет. Поживем — увидим.
Я сбросила его руку и направилась к Виссариону. Угрозы
Артема меня не очень испугали. Хуже было другое: Ник мне не доверял и рыскал по
городу в одиночку, пытаясь обнаружить супостатов. Еще неизвестно, что он там
нароет. Раньше он везде таскал меня с собой, а теперь предпочитал работать
один.
Конечно, внезапную смену привычек можно объяснить тем, что
он точно следует приказу: оставить меня в покое. Но, если честно, я была уверена:
Ник на приказ поплевывал, и сейчас им движет нечто другое.
* * *
Понедельник — тяжелый день, хотя в моей жизни понедельники
были не хуже остальных дней недели, но этот выдался особенно скверным. Не
успела я устроиться за роялем, как в бар вошел мужчина. Высокий, широкоплечий,
с ранней сединой в темно-каштановых волосах, одет в джинсы и кожаный пиджак.
Посетитель улыбнулся Виссариону и задержал взгляд на мне, а я сразу поняла две
вещи: он мент и явился по мою душу. Тут пожаловало шестое чувство и
просигналило SOS. Впадать в панику я не спешила, прежде всего потому, что толку
от этого не видела, а кроме того, все-таки надеялась: вдруг повезет и шестое
чувство дало маху?
В общем, я меланхолично играла на рояле, предпочитая не
смотреть в сторону посетителя. Виссарион, который так же безошибочно распознал
в нем мента, вышел из-за стойки и, приблизившись к столу у окна, за которым он
устроился, спросил:
— Что желаете?
— Кофе, пожалуйста, — вежливо ответил тот.
Виссарион уточнил, какой кофе, и отправился назад. Проходя
мимо рояля, он со значением посмотрел на меня.
Получив свой кофе, мужчина не торопясь его выпил, поглядывая
в окно, я продолжила извлекать из рояля рыдающие звуки, друг друга мы вроде бы
игнорировали. Я могла продолжать сколь угодно долго, весь вопрос, насколько
хватит терпения у него.
— Грустная мелодия, — сказал он, поворачиваясь в
мою сторону. Я решила, что замечание ответа не предусматривает, и кивнула. Он
подошел, внимательно посмотрел на меня и произнес:
— Вы Юлия Ким.
Я опять кивнула.
— А вы кто? — спросила без интереса.
— Рогозин Александр Иванович.
— И что дальше?
Он не спеша извлек удостоверение и показал его мне. Я в
третий раз кивнула, не убирая рук с клавиш.
— Я хотел бы с вами поговорить.
— Здесь?
— Почему нет?
— Хорошо, давайте поговорим.
Я захлопнула крышку и повернулась к нему. Он пододвинул стул
и сел рядом.
— Вас не удивил мой приход?
— Я никуда не спешу и надеюсь дождаться объяснений.
— Вы хорошо знали Бориса Шлимана? — помедлив,
сменил он тему.
— Я его совсем не знала, если иметь в виду его мысли и
чувства. Мы несколько раз вместе напивались и дважды занимались любовью.
— То есть своим другом вы его не считаете?
— Меня учили, друг — это тот, с кем пойдешь в разведку,
а пьянствовать можно с кем угодно.
— И любовью заниматься тоже?
— По обстоятельствам. Бытует мнение, что секс вообще не
повод для знакомства.
Он чуть улыбнулся, давая понять, что считает мои слова
шуткой.
— Значит, просто знакомый. А я удивился, что вас не
было на похоронах.
— Терпеть не могу похороны.
— Борис очень серьезно к вам относился. По-моему, он
был влюблен в вас, и у меня сложилось впечатление, что чувства были взаимными.
— Вы ошиблись.
— Да, теперь я это вижу. Ну что ж, очень жаль. —
Он хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Всего доброго.
— И вам того же.
Рогозин отошел на несколько шагов и вдруг повернулся.
— Он был прав. Такое впечатление, что у вас во врагах
весь мир.
— На самом деле только сосед — затеял ремонт и долбит в
стену с утра до вечера. Я от этого зверею.
Теперь он улыбнулся шире и наконец покинул бар.
