Если бы во мне было чуть больше здравомыслия, я сразу
позвонила бы Нику. Но делать этого не хотелось. Хотя симпатии Приходько у меня
не вызывал. В борьбе с Долгих он потерпел поражение, а сейчас ищет способ
отыграться. Утверждает, что о его криминальной деятельности не знал. Может, так
оно и есть, а может, вранье. Бог знает, что они тогда не поделили. Я вспомнила
закуток в сарае Мусы, труп, прикрытый курткой, и невольно поморщилась. Иногда
желание отомстить заводит слишком далеко. У Приходько погибли жена и дочь, так
что в любом случае Долгих ему здорово задолжал, но если Ник и найдет этого
парня, то без моей помощи.
* * *
На следующий день позвонил Рахманов. Вечером мы встретились,
и я усиленно изображала влюбленную дуру. Мои старания не пропали даром, он
остался доволен. Уже ночью, стоя у окна и потягивая коньяк, Олег сказал:
— Проклятая погода. Давай махнем куда-нибудь на пару недель?
Туда, где светит солнце. Что думаешь?
— Это было бы здорово, — ответила я, лениво
потягиваясь, и поманила его пальцем.
Я не особо верила, что он и вправду решит провести со мной
отпуск, но чем черт не шутит? Пока наши отношения развивались в нужном мне
направлении. Если я не сорвусь, не наделаю глупостей, то у меня есть шанс
навсегда избавиться от Ника.
Олег устроился рядом со мной, поцеловал меня в шею, а я
продемонстрировала большое желание продолжить. И тут он весьма некстати
спросил:
— Ты в курсе, что произошло между Антоном и твоей
Машкой?
— Нет. А что между ними произошло?
— Понятия не имею, но они расстались. Мне кажется, она
его бросила, — весело добавил он. — Вид у него, как у побитой собаки.
— Не очень-то ты переживаешь за друга, — съязвила
я.
— Сам виноват, — усмехнулся он. — Антон из
тех, кто любит нарываться на неприятности. Кстати, мы вместе учились на
юридическом. На третьем курсе подрались на дискотеке, от ментов мы смылись, но
одного из парней, что был тогда с нами, им удалось задержать. Парень о нас
помалкивал, хотя ему и грозили отчислением из университета. Признаться, он меня
тогда удивил. Тщедушный очкарик — и вдруг такая стойкость. В драке он не
участвовал, так что его героическое поведение было даже странным. И что, ты
думаешь, сделал Антон?
— Наверное, сказал, что драку он затеял? —
усмехнулась я.
— Точно. Заявился в деканат и вылетел из университета.
— По-моему, благородно, — пожала я плечами.
— Да? А по-моему, глупо. Из университета Антона
выперли, и он пошел в военное училище. Мог, кстати, и там неплохо устроиться, у
него близкий родственник большой начальник в армии, а вместо этого… Теперь он
трудится на заводе, хотя я предлагал ему хорошее место. С женщинами ему тоже не
везет. Далеко не каждая способна выдерживать его хроническое благородство.
Правда, иногда я ему завидую.
— Неужели?
— Нет, серьезно. У парня есть идеалы… Ладно, мне пора.
Я проводила Рахманова до двери, потом долго стояла в темноте
и думала о Машке. И почему-то очень много об Антоне. Теперь мне казалось, что
эти двое созданы друг для друга и величайшая несправедливость судьбы, что они
расстались. Впрочем, у судьбы есть имя: Никита Полозов.
Я прошлась по комнате. Половицы противно скрипели, дождь лил
за окном, в кухне капала вода из крана, а в этой жизни не было никакого смысла.
Теперь мое недавнее притворство вызывало отвращение, и мне стало совершенно
безразлично, смогу я вырваться или нет. Я была уверена лишь в одном: когда-то,
на один недолгий миг, я была счастлива. Глупое бабье счастье, за которое до сих
пор приходится расплачиваться. К сожалению, не только мне.
* * *
Весь следующий день я бесцельно болталась по городу. Ник не
появлялся и даже не звонил, а я все никак не могла для себя решить, хорошо это
или плохо. Конечно, предупреждение Рахманова могло на него так подействовать,
но почему-то не верилось. То, что я была у Ника на подозрении, сомнений не
вызывало, и до чего он сможет докопаться, рыская в одиночку, оставалось лишь
гадать.
Несколько раз я звонила Машке. Она разговаривала со мной
уклончиво, на мой прямой вопрос ответила, что чувствует себя прекрасно. В чем я
сильно сомневалась. Предложила встретиться вечером, но она сказала, что будет
ужинать со своим шефом. Голос звучал ровно, что тревожило. С моей точки зрения,
сейчас она испытывала душевные муки, и ее нежелание говорить со мной вызвало
обиду.
Вечером я заглянула к Виссариону, немного производила девок
Бетховеном и отправилась домой около двух часов ночи. Мои шаги гулко отдавались
в тишине улицы, но вскоре к ним прибавился еще один звук, весьма напоминающий
легкое шуршание. Кто-то очень осторожно шел за мной, время от времени замирая.
Я свернула в ближайшую подворотню и привалилась спиной к стене. Шаги стихли. Я
выждала еще немного и осторожно выглянула. Улица была пуста. «Шизофрения, —
решила я. — Или нечистая совесть, что более вероятно».
Я продолжила свой путь, но через какое-то время вновь
услышала шаги, свернула в очередной двор, прислушалась, выглянула и убедилась,
что улица по-прежнему пуста. Дурацкая игра в прятки продолжалась до самого
дома. Я было решила, что и вправду спятила, но предприняла последнюю попытку:
вошла в подъезд, а через мгновение распахнула дверь и смогла-таки заметить
силуэт, который поспешно растворился в ближайших кустах.
— Уже хорошо, — буркнула я. Мысль о моем
психическом нездоровье можно смело забыть. Кто-то в самом деле следит за мной.
Интересно, кто?
Первым на ум пришел Ник. Но после некоторых размышлений, эту
мысль пришлось оставить. Приходько? Ему-то зачем… Тогда кто? Я поднялась в
квартиру и долго стояла у окна, не зажигая свет. В темноте двора ни малейшего
намека на движение. Крайне раздосадованная, я легла спать.
А на следующий день меня ждал сюрприз. Неприятный,
разумеется. Впрочем, на приятный я и не рассчитывала.
Я отправилась потолковать с Арнольдом. В его заведении вечно
толклись разные типы, встречались среди них и занятные, а по части слухов и
сплетен это было первое место в городе.
Арнольд послал мне кислую улыбку — как видно, все еще
страдал из-за неразделенной любви.
— Говорят, Нику велели держаться от тебя
подальше, — хитро подмигнул он.
— На самом деле он охладел ко мне, — пожала я
плечами. — Должно быть, завел кого-нибудь помоложе.
— Говорят даже, что ты высоко летаешь, — не
обращая внимания на мои слова, продолжил Арнольд. — И старые друзья тебе
как кость в горле.
Вот это показалось интересным.
