– О чем, черт возьми, ты говоришь? – воскликнул я.
Она смотрела на меня сверху, а я на нее снизу. Момент затянулся.
– Мы встретили очень симпатичную леди, – наконец сообщила она. – Я и Джин.
– Какую леди?
– Очень симпатичную леди. Очень любопытную. – Она ждала, что я скажу, но я не мог выговорить ни слова. – Очень хорошо вооруженная леди.
– Миллз. – Имя сорвалось с моих губ.
– У нее было много забавных вопросов, – продолжала в том же духе Алекс.
Я знал, что Алекс забавлялась, вытягивая из меня внутренности ради своего собственного удовольствия. Я сжался от жуткого ощущения неудачи, надвигающейся гибели. Мне необходимо было поговорить с Джин немедленно, после того как я опознал тело Эзры. Следовало предупредить ее, воспользоваться своими юридическими знаниями, чтобы изменить все к лучшему. Но в тот день в «Хижине пиццы» я испугался, что она уйдет, покинет меня навсегда. Испугался прочитать правду в ее глазах – правду о том, что это она убила его. Испугался своих подозрений, которые могли бы стать непоправимым фактом. Испугался мысли о том, что мне необходимо будет это уладить. Тогда в течение нескольких дней я был пьян и полон жалости к себе. Я ничего не сказал и открыл дверь, чтобы все разрушить. Как далеко вниз завела Джин дорога, по которой она шла, в то время как я барахтался в корыте своего зловонного брака и тратил впустую жизнь? Я почувствовал отчаяние, подобное ощущению желчи во рту. Миллз не была дурой. Конечно же, она допросила Джин.
– Вопросы о тебе, – продолжила Алекс.
Я немного успокоился.
– Почему ты так ненавидишь меня? – спросил я.
– Я вовсе не ненавижу тебя. Просто ты стоишь на моем пути.
– Ты не хотела бы сообщить мне о Миллз?
– Как ты сказал?… «Это касается тебя и Джин».
По ее лицу я видел, что она устала. Последнее слово осталось за ней, и она была довольна. Усевшись в кресло, она подняла кусок обструганной деревяшки и показала жестом на мой грузовик.
– Поезжай, – бросила она мне. – Я сообщу Джин, что ты заходил.
Я ушел не оглядываясь, пока не оказался в грузовике с работающим двигателем. Она не подозревала о том, что дала мне кое-что. Больше, чем намеревалась. Я стоял на ее пути, сказала Алекс. Это означает, что Джин все еще беспокоится обо мне, и это было лучше, чем ничего.
Выехав, я позвонил в «Хижину пиццы» и узнал, что Джин сегодня не работала. В течение следующего часа я проехал по всему городу, разыскивая ее автомобиль. Я проверил молл, кинотеатры и пончиковые магазины. Ее нигде не было. Наконец, придя в тихое отчаяние, я снова позвонил ей домой. Никто не ответил.
В пять часов я уехал в Шарлотт, чтобы встретиться там с Хэнком Робинсом. Движение по дороге I-S5 оказалось необычно свободным, и время прошло незаметно. Около шести я устроился в обитой кожей кабине в задней части бара. Место было слабо освещено, звучала мягкая музыка, отдаленно напоминавшая кельтскую. Рядом со стеклянной пепельницей лежала полупустая пачка, и я вытряхнул из нее одну сигарету. Прикурил и бросил пачку на покрытый лаком деревянный стол, пока мимо шла официантка. Она напоминала мне Джин – что-то общее было в походке. Улыбка, которую она выдавила из себя, была усталой. Я хотел выпить «Манхэттэн» или что-нибудь покрепче, но вместо этого заказал пиво.
Для осуществления всех моих намерений, это место вполне подходило, поэтому я потягивал пиво и пускал кольца дыма через тусклую полоску света, пронзавшую мой стол сверху.
– Прекрасно, – раздался голос Хэнка Робинса, и он проскользнул в кабину, сев напротив меня. Показал на кольца дыма. – Хорошая форма.
– Опаздываешь, – заметил я ему.
– Предъяви мне иск, – парировал он.
Он взял мою руку и пожал пару раз, улыбаясь сквозь дым.
– Как дела, Ворк? – спросил он, а затем продолжил без паузы: – Я действительно сожалею обо всем, что произошло. Я знаю, что это неприятно.
– Ты не знаешь и половины всего.
– Так плохо?
Я пожал плечами.
– Что необходимо сделать, чтобы получить здесь спиртной напиток? – произнес он, а затем повысил голос: – Официантка! Еще два.
Хэнк был необычным человеком. При росте 177 сантиметров и весе приблизительно 64 килограмма это был самый бесстрашный человек из тех, кого я когда-либо встречал. Я никогда не видел своими глазами, но говорили, что он заваливал парней вдвое больше и крепче его. У него были густые черные волосы, веселые зеленые глаза и передний зуб со щербинкой. Женщины любили его.
Мы отработали вместе дюжину судебных дел, и я знал, что он был хорошим парнем. Мы ладили, потому что ни у одного из нас не было иллюзий; мы были реалистами, но он справлялся со всем, никого не проклиная. На его взгляд, в мире никогда не было здравого смысла, поэтому надо просто смириться с этим. Ничто не удивляло его, и все же он всегда находил место для юмора. Я восхищался этой чертой в нем. Мир, который видел я, был разодранным. Появилась наша официантка со спиртными напитками и той же усталой улыбкой на лице. Она смотрела на Хэнка, поэтому я изучал ее. Лет сорок пять, предположил я, с тяжелыми чертами лица и обгрызенными ногтями.
– Благодарю, куколка, – сказал Хэнк, одарив ее ослепительной щербатой улыбкой. Она выглядела смущенной, но ушла уже более энергичным шагом.
– Они тебя когда-нибудь раздражают? – поинтересовался я.
– Только самоуверенные.
Я покачал головой.
– Эй, – воскликнул он. – Все любят комплименты. Это самый дешевый способ сделать мир лучше. – Он потягивал пиво. – Так ято случилось с тобой? Ты выглядишь дерьмово.
– Где мой комплимент? – потребовал я.
– Это был твой комплимент.
– Благодарю.
– Серьезно, дружище. Как дела?
Внезапно мой взгляд потяжелел. Я не мог отвести глаз от бутылки. На его вопрос не было ответа, потому что никому не хотелось слышать правду о том, каково мне.
– Упираюсь, – наконец выговорил я.
– Держу пари, ты устал отвечать на этот вопрос, заметил он, давая мне знать, что ничего не надо объяснять. Затем улыбнулся, чтобы показать, что все понимает. И если ты передумаешь…
– Спасибо, Хэнк. Я ценю это.
– Итак, – начал он. – Давай поговорим о деле. Полагаю, ты хочешь, чтобы я помог тебе вычислить, кто убил твоего отца.
Должно быть, на моем лице появилось удивление. Ну конечно, именно это он мог подумать; я должен был понять причину его прихода. Следует быть осторожным. Мы с Хэнком были коллегами и случайными собутыльниками, но я понятия не имел, как далеко могла простираться его лояльность ко мне. Он явно был озадачен.
– Я никогда не любил его горячо, – сказал я. – Полицейским это может быть, на руку.
