– Хочешь в тюрьму?
Мой клиент рассмеялся.
– Вы не можете арестовать меня за это, – сказал он ему. Полицейский надел на него наручники и бросил в патрульный автомобиль. И вот мы здесь.
Я верил своему клиенту, главным образом потому, что знал полицейского. Он был заядлым курильщиком. Судья тоже знал это. Я думал, что у нас был хороший шанс на оправдание.
Судебное разбирательство продлилось меньше часа. Мой клиент ушел. Иногда легко найти обоснованное сомнение. Иногда нет. Пока я пожимал ему руку, перемещаясь дальше от стола защиты, я увидел Дугласа, стоящего в глубине зала суда. Он никогда не приезжал в окружной суд без причины. Я по привычке поднял руку в знак приветствия, но свои руки этот грузный человек продолжал держать скрещенными на груди. Я отвел взгляд от его выпуклых глаз, чтобы попрощаться с сияющим от радости клиентом, а когда оглянулся, Дугласа уже не было.
Вот так ушла последняя моя иллюзия, поставив меня перед истиной, которую я отвергал все утро. Комната накренилась, и неожиданно мое лицо и ладони стали влажными – «страх вспотел», на сей раз изнутри. Я выходил из зала суда на ослабевших ногах, спотыкаясь и пропуская других адвокатов, не слыша или не видя их. Словно плуг проходил через битком набитое человечество в коридоре, ища свою дорогу. Я почти ввалился в дверь ванной, не потрудившись закрыть кабинку. Документы выскользнули незамеченными на пол, когда мои колени ударились о влажную, испачканную мочой плитку. В течение одного бесконечного спазма я блевал в зловонный унитаз.
Глава 17
Наконец я поднялся на ноги. Вышел на обдуваемую ветром сторону; порывистый ветер бил мне в лицо, как будто стараясь очистить его. Позади меня возвышалось здание суда, бледнеющее на фоне монолитного неба. Свет был серебристым и тусклым – холодный свет, – по тротуару струился поток людей. Нормальные люди, делающие нормальные вещи, и все же казалось, что они согнулись под тяжестью неба, нависшего над тротуаром. Медленно поднимаясь к ресторанам и магазинам, никто из них не смотрел в сторону здания суда. Вероятно, им такая мысль даже не приходила в голову, и в некотором отношении я ненавидел их, но скорее это была зависть.
Мой взгляд устремился вверх по улице к двери местного бара в центральной части города. Хотелось поесть и выпить чего-нибудь покрепче. Желание было настолько сильным, что я физически ощутил вкус всего этого. Стоя там и мечтая о холодном пиве, я неожиданно понял, как много пил за последние несколько лет. Меня сей факт не обеспокоил. Это была самая незначительная из проблем, маленькое откровение среди остального уродливого множества. Но я решил отказаться от идеи зайти в бар и направился в офис, спустившись по широкой лестнице здания суда.
Я вышел на тротуар и повернул в сторону офисов юридических фирм. Я замечал вокруг себя странные взгляды, а потом почувствовал их. Когда я проходил, люди останавливались и смотрели на меня, – люди, которых я знал: пара адвокатов, дама из обслуживающего персонала, двое полицейских, направлявшихся в здание суда на процесс. Поравнявшись со мной, они прекращали смотреть на меня, и это получалось неестественно, словно они на какое-то время застывали. Я хорошо различал выражение каждого лица: недоверие, любопытство, отвращение.
Доносились также разговоры шепотом, ибо адвокаты, которых я знал на протяжении десяти лет, отводили глаза и говорили, прикрыв ладонью рот. Когда я шел через эту странную массовку, мои ноги заплетались и шаг замедлился, – в какой-то момент мне стало казаться, будто я бормочу себе что-то под нос или что у меня расстегнута ширинка. И как только я свернул за угол к офисам адвокате все стало понятным.
Мой офис был окружен полицией. Патрульные автомобили освещали фарами входную дверь. Транспортные средства без номеров стояли, накренившись, как пьяные – два колеса на тротуаре, два на проезжей части, Входили и выходили офицеры с коробками в руках. Отдельными группами расположились свидетели, и я узнал почти каждого из них. Все они были адвокатами, кто-то работал рядом со мной. Их секретари. Их практиканты и помощники. В какой-то момент они напомнили мне жену, прижавшую руку к своей шее, как будто я мог украсть ее драгоценности. Я застыл на месте, пытаясь сохранить достоинство. Только один человек не отвел взгляда, и я понимал, что так оно и будет. Дуглас стоял на расстоянии, массивный, в длинном сером пальто, которое мешком висело на нем. Наши глаза встретились в молчаливом согласии. Встряхивая головой, он рассекал толпу, направляясь ко мне. Мне потребовалось сделать усилие, чтобы двинуться вперед и встретить его.
Он поднял руки, раскрывая ладони, но я заговорил первым. Люди держались на расстоянии и наблюдали молча.
– Я полагаю, у вас есть ордер на обыск, – потребовал я.
Дугласа не смутила моя внешность, и я знал, что он видел то, что ожидал увидеть. С красными глазами, нервничающий, я выглядел виновным. Когда он заговорил, в его глазах не было никакой печали.
– Мне жаль, что все пришло к этому, Ворк, но ты не оставил мне выбора.
Полицейские продолжали ходить туда-сюда, и, глянув через плечо Дугласа, я впервые увидел свою секретаршу – она выглядела маленькой и побитой.
– Всегда есть выбор, – заметил я.
– Но не на сей раз.
– Я хотел бы увидеть ордер.
– Конечно. – Дуглас предъявил ордер, и я посмотрел на него, не видя. Что-то было не так в этой картинке, и мне требовалось время, чтобы понять, что именно. Когда до меня дошло, я поразился.
– Где Миллз? – огляделся я вокруг. Ее автомобиля нигде не было видно.
Дуглас заколебался, и я увидел в этом суть всего происходящего.
– Она у меня дома? Не так ли? Она обыскивает мой чертов дом!
– Успокойся, Ворк, угомонись. Давай сделаем все по правилам. Мы оба знаем, как это делается.
Я подошел ближе, впервые заметив, что был выше Дугласа.
– Да. Я знаю, как это делается. Ты разочарован, и я связан. Думаешь, люди это забудут? – говорил я, жестикулируя. – Посмотри вокруг. Нет никакого движения назад.
Дуглас оставался бесстрастен. Он уставился на мой подбородок, оказавшись так близко, что я мог вытянуть губы и поцеловать его.
– Не усугубляй ситуацию. Хорошо? Никому из нас не хочется находиться здесь.
Я не мог удержаться от сарказма:
– Ты забываешь о Миллз.
Дуглас вздохнул, обнаружив наконец хоть какой признак эмоции.
– Я сказал тебе, не доставай ее. Я предупреждал тебя. – Он колебался, как будто вел дебаты, – Ты не должен был ей лгать.
– Какая ложь? – воскликнул я, и мой голос подскочил выше, чем мне хотелось бы. – Кто говорит, что я лгал?
Возмущаясь, я заметил, как изменилось его лицо. Казалось, оно смягчилось. Дуглас взял меня за руку и отвел в сторону от наблюдающей толпы. Вместе мы спустились вниз по тротуару, пока не оказались вне предела слышимости. Со стороны все выглядело обычно: двое поверенных обсуждают судебное дело или делятся банальной шуткой. Но сегодняшний день не был обычным.
