– Ответчик находится в тюремном заключении. Он обвиняется в убийстве своего собственного отца.
– Ответчик является членом сообщества, находящегося за этим барьером! С ним будут обращаться так же, как и раньше, пока не будет доказана его виновность, Я понятно изъясняюсь?
Я почувствовал комок в горле и непомерную благодарность за ее слова.
– Да, Ваша честь, – сказал окружной прокурор. – Совершенно понятно.
– Хорошо. Помощник шерифа, снимите наручники. – Помощник шерифа выступил вперед, и я протянул ему руки. Наручники отпали. Я хотел поблагодарить ее, но смог только кивнуть.
Судья посмотрела на меня более пристально.
– Пусть поверенные подойдут к судье, – произнесла она. Я смутился, не уверенный, обращены ли ее слова и ко мне. – Это касается и вас, господин Пикенс, – уточнила она. Я обошел стол, почти коснувшись плечом Дугласа, и мы вместе приблизились к судье. Дуглас тут же обратился к судье громким шепотом:
– Я протестую, Ваша честь. Этот человек находится здесь как ответчик, а не как адвокат. Эта демонстрация подрывает мое положение в зале суда и в этом судебном деле.
Судья наклонилась вперед.
– По-моему я определила свою позицию насчет данного дела весьма ясно. В отличие от вас, я буду ожидать доказательств, прежде чем обвиню этого человека. Он является чиновником этого суда в течение десяти лет, и я не желаю притворяться, будто этого не было.
– Я хочу, чтобы мое возражение внесли в протокол.
– Прекрасно. Внесено в протокол. Но это мой зал суда, и я буду вести заседание так, как считаю нужным. С мистером Пикенсом не будут обращаться, как с обычным уличным головорезом.
– Правосудие, как предполагается, должно быть слепым, Ваша честь.
– Слепым, но не глупым, – парировала судья. Она посмотрела прямо на меня. – И не без некоторого чувства.
– Спасибо, Ваша честь, – только и сумел я выговорить.
Она рассматривала мое лицо несколько долгих секунд, затем сказала:
– Откуда у вас взялся синяк под глазом, мистер Пикенс? Мои пальцы сами собой стали двигаться, касаясь раздутого фиолетового синяка под левым глазом.
– Ничего серьезного, Ваша честь. Разногласие с другим заключенным. Сегодня рано утром.
– Помощник шерифа? – Она направила взгляд на помощника шерифа.
Он прокашлялся.
– Один из заключенных пытался его напутать, Ваша честь. Но только устно. Мистер Пикенс сам начал.
– Это не вся история, Ваша честь.
Она оглянулась на меня.
– Вы хотели бы уточнить?
– Это неважно. – Я додумал о заключенном в камере напротив. Мне приходилось видеть его в течение нескольких лет: он был наркоманом и истязал жену. Он направился прямо ко мне, как только двери камеры открылись и мы выстроились на завтрак. Судья не сводила с меня глаз, и было ясно, что она желала услышать ответ, поэтому я пожал плечами. – Он захотел моего апельсинового сока, Ваша честь. Судья направила свой ястребиный взгляд на окружного прокурора.
– Вы уверяли меня, что этого человека не будут держать в общей камере, – произнесла она, и, глядя на ее напрягшиеся черты лица, я понял кое-что. Она подписала ордер на арест и чувствовала ответственность.
– Я так и сделал, Ваша честь. Но я не могу управлять событиями внутри тюрьмы.
Снова ее глаза нашли меня; они изучали лицо, и в них была глубокая печаль.
– Очень хорошо, – изрекла она. – Достаточно.
Мы возвратились каждый на свое место, й судебная процедура продолжилась. Судья уведомила меня относительно выдвинутых против меня обвинений – убийство первой степени, потом проинформировала о праве на адвоката.
– Желаете ли вы иметь адвоката, который будет представлять вас, мистер Пикенс?
– Нет, Ваша честь. – Мои слова вызвали небольшую рябь волнения среди адвокатов за моей спиной, и я сделал другое открытие. Каждый из них хотел получить это дело; оно обещало быть высококлассным, с большим количеством прессы. Телевизионные интервью, газеты, радио – даже проигрыш работал бы на репутацию моего адвоката. Достаточно было бы одного имени Эзры. – Я намерен представлять себя сам, – объявил я.
– Подпишите отказ, – сказали мне. Помощник шерифа вручил мне форму отказа от адвоката, назначенного судом.
Это была простая формальность. Только нуждающимся в защите назначались оплачиваемые государством адвокаты. Я подписал документ, и помощник шерифа передал его судье.
Наконец мы добрались до сути дела. Обычно это ограничивалось первым появлением ответчика перед судьей. После этого должно было последовать слушание вероятной причины правонарушения: на штат возлагалась обязанность убедить судью в том, что таковая существовала, чтобы обязать ответчика предстать перед верховным судом и пройти через судебное разбирательство. Пройдя через процедуру слушания вероятной причины, человек мог просить освободить его под залог, но на все это уходило время. Была одна существенная проблема, и я знал только один путь, как ее решить.
– Ваша честь, – заявил я. – Я ходатайствую об ускоренном слушании дела о залоге.
Дуглас вскочил на ноги.
– Возражаю, Ваша честь. Я настаиваю на своем.
– Сядьте, – сказала судья, на ее увядающем лице появилось явное раздражение. – Разумеется, вы возражаете. – Она направила все внимание на меня, сцепив руки и подчеркивая каждое слово. – Это весьма необычно, мистер Пикенс. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Есть процедуры, которым нужно следовать. Мы должны провести слушание вероятной причины. Ваше дело должно пройти через верховный суд. – Она сделала паузу, как будто сбитая с толку собственной лекцией. Судья явно была озадачена.
– Я отказываюсь от процедуры слушания вероятной причины, – сказал я, и мои слова вызвали бурю среди адвокатов, расположившихся позади меня. Судья откинулась на спинку кресла, удивляясь, как и все остальные. Ни один поверенный защиты, идущий на судебное разбирательство, не отказывается от слушания вероятной причины. Штат должен показать свое судебное дело во время этой процедуры. Это была великолепная возможность проверить сильные и слабые стороны. Кроме того, судья мог найти вероятную причину недостаточно убедительной и отклонить обвинения. Разумеется, я знал об этом, но знал и кое-что еще. Дуглас возразил бы против любого местного судебного слушания вопроса. Слишком много предубежденности, заявил бы он. Судье пришлось бы отказаться от участия в деле. Тогда ввели бы другого судью, из другого округа. И на это уйдет время, продлится время пребывания в тюрьме, время за решеткой.
Постепенно гул затих, и в зале суда снова установилась почти совершенная тишина.
– Вы хорошо осведомлены относительно своего запроса? – спросила судья, шурша судебной мантией. – Слушание вероятной причины – один из краеугольных процедурных камней процесса. Я не желаю допускать нарушения в этом пункте, мистер Пикенс. Боюсь, вы не вполне понимаете значение данной процедуры.
