— Катька! — заверещала Ира, кидаясь к сестре. — Выздоровела!
— Ты где была? — спросила сестра обиженным тоном. — Я весь день тебя жду, а ты где-то носишься.
— Катька, да мы с тобой… — начала Ира, но ее перебила бабушка:
— А ну все в дом! Хватит землю топтать…
Ира попыталась все-все ей рассказать, но событий оказалось так много и они были такими странными, что она скоро запуталась.
— Не хотелось мне, чтобы все это свалилось на вас, — расстроенно покачала головой бабушка. — Видно, ничего не поделаешь. Пока тайну знает кто-то один, это тайна. Как о ней услышит второй — все, от тайны ничего не останется. Да, все так и было. Только Варвара не колдуньей была. Травки она знала, заговоры…
— Варвара? — переспросила Ира.
— Так звали ее двести лет назад. Обыкновенная баба. Муж ее ушел на заработки и не вернулся… По дурости ее из деревни прогнали. Красины тогда здесь верховодили. Они-то и пустили слух, что она — колдунья. А разговоры, как огонь на ветру, разносятся быстро. Вот все и решили, что она ведьма. Она-то сгинула, а сын ее в лесу остался. Лес его к себе взял, защитил, от людей укрыл, властью наделил, сделал своим хозяином и рабом.
— Как это?
— А куда он теперь от этого леса денется? Рад бы, да уже не уйти. Пока мамку не найдет, не успокоится. Пожалеть его некому. До войны еще дело было. В Воронцовку пришла экспедиция. Изучали местные обычаи, песни собирали, слушали сказки. Узнали и про вязовенскую ведьму. Вот тогда-то он и появился в первый раз. Глаза пустые. От одного его взгляда люди дурели, скотина дохла. Против него весь мир поднялся. И стал он людей с ума сводить. Ксения встретилась с ним однажды, так дурочкой и живет до сих пор. Это та, что в Воронцовке осталась. Ее еще сумасшедшей купчихой зовут. Все ей мальчик этот видится да мамка его. Я в Воронцовке родилась, повидать успела многое.
— Но ведь в Воронцовке все погибли, — напомнила ей Ира.
— Погибли, — согласилась бабушка. — Он в деревню немцев и привел, отомстил-таки. Ксения-дурочка в лесу отсиделась. А я уж к тому времени здесь жила. К матери иногда наведывалась. В тот день к ней пошла. Возвращаюсь — а они, немцы, в деревню идут. Немцы на машинах едут, а перед ними мальчик, взрослый уже, лет четырнадцати-пятнадцати, на велосипеде. Его-то я сразу признала. Видела раньше. Он в разном виде появляется — то маленьким мальчиком, то парнем, то взрослым мужчиной.
Бабушка замолчала, вспоминая.
— А потом? — поторопила ее внучка.
— «Потом» не было. Деревню сожгли, мальчик пропал. Я Лариске говорила: не суйтесь, куда не надо, не ворошите прошлое, дайте успокоиться мертвым. Парень-поисковик меня убедил все им рассказать. Привез списки из архива, как раз от той экспедиции остались…
В окно громко постучали. Сестры испуганно ойкнули.
— Баб Риша, — закричали на улице. — Баб Риша, беда!
В оконном проеме мелькнула Настина голова.
— Слышали, что творится? — кричала она, взмахивая руками, как курица. — Вода-то из колодца ушла! Нет ее.
— Вот паразит! — Бабушка засеменила на улицу. — Говорили ему, не спеши, послушай людей. Все ему неймется, все он торопится!
— Что делать-то будем? — орала Настя. Кто-кто, а цыгане всегда любили покричать. — Посылай Пашку на его тарахтелке в правление, пусть зовет Василия Ивановича сюда!
— Да где ж я этого Пашку сейчас найду? — ахала бабушка. — Носится где-нибудь. Его и не дозовешься!
— А чего меня звать? — отозвался Павел, выходя из-за дома. — Здесь я.
Увидев брата, Ира испуганно дернулась, но Павел даже не посмотрел на нее. Выглядел он неважно — волосы взлохмачены, рубашка и штаны в грязи, лицо бледное, хмурое. Он стоял, не поднимая глаз на взрослых, сжатые кулаки оттопыривали карманы.
— Ты чего такой смурной? — удивилась бабушка.
— Голова болит, — ответил Павел и поднял глаза. Они были серыми. Как обычно. Как всегда. Все прошло?
— Где твоя машина-то? — подошла к нему бабушка. — Съезди в правление, позови сюда председателя.
— Зачем? — насупился Павел. — Я сегодня уже наездился.
— Давай, давай, — подпихнула его бабушка. — Люди его просят, а он отказывается! Позовешь его сюда, скажешь, пусть посмотрит, что натворил.
— А что он натворил-то? — Двигаться с места Павел не торопился. — С колодцем, что ли?
— И с колодцем тоже, — бабушка развернула его в сторону дороги. — Езжай, позови.
— Неохота. — Если Павел чего-то не желал, его с места было не сдвинуть.
— А давайте, я съезжу, — предложила Ира.
— Тебя не спросили, — строго одернула ее бабушка. — А ты не упрямься, — подогнала она внука. — Сказали, так поезжай!
Павел поплелся к цыганскому дому.
— Куда? — крикнула ему в спину бабушка.
— За мотоциклом, — через плечо бросил Павел.
— Ну а вы что здесь стоите? — напустилась на сестер баба Риша. — Марш домой! Простуды мне только не хватает.
Сестры скрылись за дверью. В окно они видели, как бабушка вместе с Настей пошла к колодцу. По улице протарахтел мотоцикл.
— Что будем делать? — Катя сползла с подоконника.
— Сначала пожуем что-нибудь, а потом подумаем.
Ира залезла в холодильник, зашуршала пакетами и свертками, выудила из кастрюли вареную курицу, отрезала несколько толстых ломтей хлеба, сделала бутерброды и принялась их с аппетитом уплетать. Катя недолго смотрела на жующую сестру. Вскоре за столом раздалось дружное чавканье.
— Как ты? — спросила Ира.
— Нормально. — Катя закатила глаза, изобразив покойницу, прыснула от смеха. Зашептала: — Мне сны разные снились. Как будто мы с тобой по лесу ходим, а найти ничего не можем. От этого мне становилось так страшно, что я просыпалась. А еще ты все время терялась в лесу, я оказывалась одна и начинала бегать кругами… А еще — та комната, в цыганском доме. Помнишь? И как будто я пытаюсь войти туда…
— Все. — Ира отправила в рот последний кусок курицы. — Не будет больше снов, не будет кошмаров. Я теперь знаю, как справиться с цыганкой!
— Как?
— С помощью платка!
— Слушай, что было! — придвинулась Катя к сестре. — Утром Павел с Наташкой проснулись, а тебя нет. Они так громко закричали, что даже я услышала. Ругались они из-за платка. Его Наташка на чердаке в своем доме нашла и зачем-то взяла с собой. Когда Пашка попросил дать ему какую-нибудь тряпку руки вытереть, она ему платок этот и сунула. Он его, не глядя, в мотоциклетную сумку положил. И вдруг платок им срочно понадобился, а его нигде нет. Как они орали друг на друга — кто больше виноват, что платок потерялся!
— Все в порядке, — заверила ее Ира, — он спрятан в надежном месте. В жизни никто не догадается, что он там лежит!
