Ночью он стискивал зубами тонкую ткань простыни, глухо
рычал, до боли сжимал кулаки и думал: «Черт бы побрал эту шлюху». Несколько раз
он хотел подняться и идти ко мне, но его удержала боязнь скандала, до него уже
дошло, что отказ с моей стороны не кокетство и не ломанье, и я начну кричать
или чего доброго брошусь с балкона, он и этот вариант рассматривал всерьез. А
работа есть работа, работа — прежде всего. Но уже когда все кончится… В этом
месте он начинал ухмыляться. Каждую ночь по несколько раз он детально
представлял, как рассчитается с дрянью за ее выкрутасы, и это приводило его в
такое неистовство, возбуждало такое желание, что он вскакивал с постели и
начинал тяжело ходить по комнате, пытаясь успокоиться.
Но при мне он редко выдавал себя, старался меньше смотреть в
мою сторону и меньше говорить со мной, и ему это удавалось. Если бы я знала о
том, что с ним происходит… Впрочем, если бы даже знала, что бы изменилось?
Говорят, судьба и на печи найдет, так что знала я, не знала, какая разница…
Но был в отеле человек, который мне очень нравился:
пятилетняя Дашка, которая приехала сюда с мамой и няней. Матери было не до нее,
она начинала пить еще с утра, лежа у бассейна, няню охмурял один из официантов,
то есть она тоже была очень занята, и Дашка была предоставлена самой себе.
Других детей в отеле не наблюдалось, она, естественно, скучала и рада была
поболтать с кем угодно. Мы очень быстро подружились. Особенно мне нравилось
нырять в бассейне, когда Дашка сидела на бортике и громко отсчитывала секунды,
проведенные мной под водой. Нырнув, я открывала глаза, вытягивала руки, а
вокруг меня был сверкающий голубой мир с жемчужными всполохами. Я подолгу
задерживалась под водой, пока Дашка не начинала визжать, а потом плюхалась в
бассейн с голубой плиткой. Я сажала ее на спину, она прижималась ко мне всем
своим тельцем, вцепившись ручонками в мою шею, и кричала:
— Я плыву на дельфине.
— Вам пора завести ребенка, — заявила Дену
Анастасия, понаблюдав за нашей с Дашкой возней в бассейне.
— Мы работаем над этим, — с усмешкой ответил он и
так взглянул на нее из-под очков, что она внезапно покраснела.
На четвертый день нашего здесь пребывания Дашка практически
не отходила от меня, к большой радости своей мамаши и няньки.
— Не переусердствуй, — заметил Ден за
обедом. — Девчонка, конечно, отличное прикрытие, но она может помешать
твоей работе.
Я не думала о Дашке как о прикрытии, но в ответ на его слова
кивнула и стала проводить с ней меньше времени, хотя сожалела об этом. Он вроде
бы остался доволен. На пляж Дашку не отпускали, но и на пляже мы с Деном редко
оставались наедине. Он охотно играл в баскетбол, иногда в нарды, подолгу
плавал, в общем, особо не досаждал. Море было спокойным, я отплывала подальше
от берега, и тело под водой обретало свободу, становилось удивительно послушным,
гибким, а мне хотелось опуститься на дно и лежать, раскинув руки, лежать и
смотреть вверх, как смотрят в небо. И оттого, что это было невозможно, желание
становилось все настойчивее.
В конце концов, в один из вечеров, когда «компания» особенно
разгулялась и пошлые шутки казались отвратительными, я осторожно выскользнула с
веранды и пошла к морю. Охранник в будке, выкрашенной в белый цвет, у входа на
пляж проводил меня любопытным взглядом. Я поспешила отойти подальше. Здесь было
тихо, шум из отеля заглушали волны.
Море под вечер вдруг разволновалось, было темно, сюда
доходил лишь слабый свет иллюминации, луны в ту ночь не было. Я стащила с себя
платье и, замирая от восторга, вошла в воду, а потом упала в подступившую
волну, широко раскинув руки. Мне хотелось заплыть далеко, но волна была
сильной, меня отбрасывало к берегу. Я здорово выдохлась, да еще наглоталась
соленой воды. Темный простор моря стал казаться опасным. Я выбралась на берег,
с трудом натянула платье и пошла к отелю вдоль самой кромки воды. «Хорошо, что
сегодня такая большая волна, — с усмешкой подумала я, — а то я бы
точно утопилась».
И вдруг я споткнулась. Говорят, господь карает за грешные
мысли… Я упала, и в это время волна, нахлынув, накрыла мое тело до плеч. Сердце
блаженно замерло, я вытянула руки и стала ждать следующей волны, она пришла и
снова отступила, а я лежала, расслабившись и закрыв глаза, вся отдавшись
восторгу и сладкому оцепенению.
Думаю, я лежала так довольно долго, пока холод не стал
подниматься по ногам к самому сердцу. «Надо идти», — решила я и тут же
ощутила чье-то присутствие. Открыла глаза, чуть приподняла голову и увидела
ноги Дениса, обутые в элегантные остроносые туфли. «Сейчас ударит», —
решила я и зажмурилась. Он стоял неподвижно. Не зная, чего следует ожидать, я
торопливо поднялась. Длинное платье из легкого белого шелка предательски липло
к телу, я посмотрела в сторону будки и с тоской решила, что отсюда до нее
слишком далеко. «Чего он молчит?» — подумала я вдруг и испугалась.
— Где-то туфли свои потеряла… — сказала я и притворно
засмеялась, стараясь разрядить обстановку. — Мне нельзя так много пить.
Он быстро оглянулся и шагнул ко мне. Теперь мы стояли почти
вплотную друг к другу, и по его лицу было видно, с какой силой им овладевает
желание. И я вдруг так испугалась, что не сумела скрыть свой испуг, вскрикнула
и отступила на шаг, забыв, что хищник всегда атакует, видя страх жертвы.
Он тоже сделал шаг, и я почувствовала его руки на своем
теле. Он сбил меня с ног и навалился сверху, я хотела закричать, но невидящий
взгляд Дена парализовал, я ударила его по глазам, он выругался и, запрокинув
мне голову, стал целовать. Я задыхалась, мне было больно, я пыталась
вывернуться, но он еще сильнее запрокидывал мою голову. «Да он мне шею
свернет!» — мелькнула злая мысль. Я готова была уступить, но молчаливое
животное желание, переполнявшее Дена, вселяло такой ужас, так отвратительны
были его жадные поцелуи, его руки, что я вышла из оцепенения, охватившего меня
вначале. Я смогла вывернуться из-под его тела и, собрав силы, ударила его
коленом в живот. Он едва не выпустил меня, но тут же схватил за шею, а потом
ударил с такой силой в лицо, что я на миг вроде бы лишилась сознания. Шелковое
платье, которое он все никак не мог разорвать, доводило его до бешенства. Он
рванул подол зубами, по-звериному рыча, потом левой рукой вдавил мою голову в
песок, я перевернулась на живот, съежившись, а он снова навалился сверху. Я
слышала его дыхание у своего уха, шумное, прерывистое. Я задыхалась и не могла
кричать. Все вдруг перемешалось в моей голове, показалось, я снова в темном
подвале и это Ник и гогочущие придурки вокруг. И я завыла от отчаяния, от
безысходности и собственного бесссилия. Он рванул меня за плечо, едва не сломав
ключицу, а я, точно спятила, зашептала жалобно:
— Не надо, не надо, не надо…
Биение крови отдавалось в голове оглушительным грохотом, и
все вокруг стало зыбким и нереальным, небосвод раскачивался надо мной, и было
одно желание — умереть.
