— Бежим в пустыню, подальше из цивилизованного ада. Как
ты на это смотришь?
— Я готова бежать с тобой куда угодно, лишь бы ты не
убежал один.
— Куда же я побегу? Я ведь намерен тебя соблазнить.
— А где ты собираешься это сделать?
— Я думаю.
— А кормить меня ты думаешь?
— Конечно. У меня есть сердце, я не могу видеть, как
человек умирает с голода.
— А что, в пустыне теперь кормят?
— Еще как. Скоро ты сама убедишься. Я знаю за городом
одно местечко, где нас накормят до отвала. Тебе там понравится.
Мне очень хотелось прижаться к нему, но я боялась быть
навязчивой, а еще я боялась говорить серьезно.
Мы болтали чепуху, и я была счастлива. «Пустыня» оказалась
довольно шумным местечком — загородный ресторан с огромной верандой, две пальмы
в кадках у двери и название в гирляндах цветов «Оазис». На стоянке машин
двадцать. Мы оба засмеялись.
— Но накормить-то нас здесь могут? — с шутливым
ужасом спросила я.
— О боже, что за женщина! Сидит рядом с потрясающим
мужчиной и думает только о том, как набить желудок.
— Идем, потрясающий мужчина, иначе я стану людоедкой.
Обед прошел прекрасно. Мы строго придерживались шутливой
манеры в разговоре. Однако за всеми ничего не значащими словами ощущалась некая
недосказанность. Мы оба чувствовали это, но старались не замечать. Не знаю,
подозревал ли он меня в притворстве, в желании выслужиться перед хозяевами, или
подобные мысли его оставили (или ему просто надоело ломать над этим голову?),
но он, как и я, увлекся шутливым разговором, солнечным днем, голубями, важно вышагивавшими
по полу веранды ресторана, и, наверное, как и я, чувствовал себя счастливым.
Когда все было съедено и выпито, мыс неохотой встали из-за стола и пошли к
машине.
— Теперь я могу не опасаться приступа
каннибализма? — весело спросил Павел.
— Я потерплю до ужина.
— Возвращаемся в город?
— Если хочешь, — кивнула я. И тут зачем-то
спросила:
— Как твоя мама?
Он посмотрел на меня и пожал плечами.
— По-прежнему считает, что у нее никудышный сын.
Наверное, она права.
— Глупости. Она тебя очень любит.
— Разумеется…
В прежнее русло разговор уже не вошел, и Павел почувствовал
досаду. Я видела, как он поморщился, отвернувшись к окну, и сразу съежилась на
своем сиденье, испугавшись, что все испортила.
— Не надо было говорить об этом?
— О господи! — покачал он головой. — Сейчас
ты похожа на испуганного воробья, так и подмывает сказать тебе гадость. Ты
всегда была невыносима с этой твоей манерой извиняться, прятать глаза и
желанием на меня молиться.
— Может, стоит почаще посылать тебя к черту?
— Здравая мысль.
Мы замолчали. Теперь он хмурился, глядя прямо перед собой, а
я боялась открыть рот. Но и молчать боялась и вскоре не выдержала, спросила:
— Как у нас с тобой, все нормально?
— Отлично, — заставил он себя ответить вполне
дружески и бодро улыбнулся.
На перекрестке Павел включил левый поворот, но неожиданно
повернул.., вправо. Зеленый седан, пристроившийся за нами, шарахнулся следом.
Павел усмехнулся и заметил насмешливо:
— Ребята расслабились.
И как тогда, в баре, я вдруг подумала, что все бессмысленно.
Игра в счастье на пять минут. Павел резко затормозил, и седану ничего не
оставалось, как проехать мимо. За рулем сидел молодой мужчина — короткая
стрижка, вытянутое лицо, я видела его в казино, когда встречалась с Деном.
Павел не спеша закурил, не глядя на меня.
— Отдохнем минут пять, — сказал он, — и
поедем, пока твои друзья не начали волноваться.
Он замолчал, а я, собравшись с силами, спросила:
— Ты думаешь, это человек Полозова? — Он не
пожелал ответить, для него все было ясно. — Нет, парень Гадюки-Дена.
Помнишь, я тебе рассказывала?
— Час от часу нелегче, — хмыкнул он. — Ему
что от меня нужно?
— Не беспокойся. Это охрана.
Павел вроде бы удивился и переспросил:
— Охрана? — хотя ему не хотелось спрашивать и уж
тем более показывать свое удивление. — Тебя от меня охраняют?
— Нет. Тебя. И не от меня. От людей Ника.
— Интересно, но непонятно, — поворачиваясь ко мне,
сказал Павел.
— Да что ж тут не понять? Я беспокоилась за тебя и
наняла Дена. У него ведь охранная фирма, так что он не только убивает. — Я
мрачно усмехнулась, сообразив, как по-дурацки прозвучали мои слова. Я
потянулась за сигаретами.
Видя, что продолжать пояснения я не собираюсь, Павел
спросил:
— Что у тебя с этим Деном?
— Мы заключили соглашение. — Я запнулась, пытаясь
решить, стоит ли продолжать, и под хмурым взглядом Павла продолжила:
— Я отдала ему человека Ника, который работал у него. А
он мне обещал помощь. Я боялась, что Ник снова возьмется за тебя — мне он не
доверяет, так что особенно долго водить его за нос не получится. Он сомневается,
что…
— У меня ничего нет.
— Я верю. Но Ник…
— Постой! — Глаза Павла вдруг потемнели и теперь
стали почти черными от расширившихся зрачков. — Ты сдала этому типу парня
Полозова?
— Пришлось. Должна же я была Дена чем-то
заинтересовать…
— А если Ник узнает?
— Он уже знает. Он сам и сболтнул мне о том парне.
— Ты с ума сошла, — еле слышно сказал Павел.
— Согласна, не лучший поступок в моей жизни, —
пожала я плечами. — Но другого выхода не было. Ник всегда относился ко мне
с подозрением, что не удивительно. Теперь он подставился.
— Ник подставился? — переспросил Павел, сдерживая
бешенство. — Это ты подставилась.
— Ты не понимаешь, — мягко сказала я. — Наши
отношения уже не испортятся, они и так хуже некуда после того, как Рахманов
меня бросил. Ты ведь знаешь о Рахманове?
— Знаю, — кивнул Павел, бросив сигарету в окно.
