— Все-таки я мать его сына, и особенно наглеть Ник не
станет. Чтобы разделаться со мной, следует накопать что-нибудь существенное.
Ему придется оставить тебя в покое.
— Ты доверяешь Дену?
— В разумных пределах. То есть пока мои действия не
коснутся его интересов.
— Идиотка, — мрачно сказал Павел и покачал
головой. — Ты идиотка. Ты даже не представляешь, какая ты идиотка.
— Наверное, нам разумнее держаться друг от друга
подальше, — вздохнула я и добавила с печалью:
— Уезжай. Здесь они не оставят тебя в покое.
— Можно, я сам решу, что мне делать? — огрызнулся
он. — Значит, Ник надумал меня пощупать и подослал тебя. Сам надумал или
хозяева?
— Это его пропуск в счастливую старость.
— Ага. Или в могилу вне очереди.
— Он очень осторожен.
— Еще бы. Великий стратег всех времен и народов захотел
что-то поиметь для себя, а меня, конечно, дураком считает. Вот что, скажи
своему Дену, чтобы убрал этих дебилов. Поняла?
Я покачала головой.
— Ничего не получится. Поверь, так будет лучше. А тебе
действительно надо уехать.
— Очень может быть, что я гораздо умнее твоего великого
Ника, — зло сказал он.
— Не сомневаюсь, — вздохнула я. — Только
двоим великим нет места у метро «ВДНХ».
— Что? — не понял он.
— Ты в кино давно не был?
— Какое, к черту, кино? — покачал он
головой. — Ты хоть понимаешь?.. Не понимаешь, — кивнул он, задав
вопрос и сам же на него ответив. — Тебе обязательно надо меня спасать?
Непременно нужно совершать геройские поступки? Вот, мол, смотрите, я жертвую
всем ради любимого… Кайф, да?
— Какое тебе до этого дело? — не выдержала я.
— Разумеется, бескорыстная любовь и ничего больше. Вот
что как раз и бесит. А я-то думал, ты поумнела. Выходит, ничего не изменилось.
— Я ведь сказала: ты мне ничем не обязан.
— Я помню.
— Человек не должен жить так, как жила я. Лучше просто
удавиться.
— Это, пожалуй, разумней, чем перейти дорогу
Полозову, — мрачно заметил Павел.
— Ты всерьез верил, что я начну шпионить за тобой ему в
угоду? — Он молчал, и я, помедлив, опять спросила:
— Я нужна была тебе для того, чтобы понять, что
затевает эта шайка?
Он пожал плечами.
— В общем, да. Хочешь сказать, что я подлец?
— Нет, не хочу.
— Ну, разумеется, ни слова упрека. — Он
усмехнулся, глядя на меня едва ли не с ненавистью. — А тебе не приходило в
голову, что мне это не нужно? Все это дурацкое самопожертвование и…
— Моя любовь? — закончила я.
— Вот давай без этого! — резко сказал он — Потом
ты еще спросишь, любил ли я тебя когда-то…
— И что бы ты ответил? — вздохнула я.
— Не знаю. Уже не помню. Такой ответ тебя устроит?
— Вполне. Ты ведь прислал мне открытку со словами:
«Забудь меня, пожалуйста».
— И ты хранишь ее до сих пор? Носишь у сердца?
Извини. — Он отвернулся и стал смотреть в окно. — Все очень
сложно, — помолчав, произнес он. — У нас с тобой всегда все очень
сложно.
— Ты действительно так думаешь? — удивилась я.
— А ты — нет?
— На самом деле все просто. Когда-то ты думал, что
влюблен, потом думал иначе и не знал, как сказать мне об этом, а я ничего не
замечала, точнее, не хотела замечать. Висла у тебя на шее, а ты не мог меня
оттолкнуть. И сейчас все повторяется.
— Как мило: мы ворошим прошлое и все-таки выясняем
отношения, — съязвил он. — Я еще не встречал женщину, которая
отказала бы себе в этом удовольствии.
— Извини.
— Еще раз извинишься и получишь по губам.
— Пошел к черту. Так нормально?
— Значительно лучше.
— Ты уедешь? — после паузы спросила я.
— Хочется побыстрее меня спровадить? — неожиданно
улыбнулся он.
— Это нечестно.
— Ага. Я не честный, не благородный и вообще скверный
тип. Так что совершенно неясно, за что ты меня любишь, да еще так долго и
упорно.
— Очень хочется послать тебя к черту вторично, но потом
я об этом пожалею, буду названивать тебе по телефону и просить приехать. Так
что лучше потерпеть.
— Разумно, — кивнул он, заводя машину. —
Значит, так. Я все обдумаю и решу, что делать дальше. У меня вопрос: если
придется спешно уносить отсюда ноги, ты не вспомнишь внезапно, что у тебя есть
сын и не захочешь остаться здесь? — Я растерянно посмотрела на него, а он
усмехнулся:
— Значит, и тебе есть над чем подумать. Этим и
займешься. И главное: никаких действий, героических или просто глупых, ты не
предпринимаешь, не посоветовавшись со мной. Ясно? — Я кивнула, а он
возвысил голос. — Ясно? Я не слышу.
— Предельно.
— Вот и молодец.
Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Зеленый седан
ненавязчиво пристроился за нами уже через десять минут. Возле подъезда моего
дома Павел остановился.
— Я возьму твою машину. Вечером позвоню.
— Ты сейчас домой? — спросила я и возненавидела
себя за это.
— Не знаю, что ты там себе навыдумывала, —
нетерпеливо ответил он. — С Викой я жил, потому что так мне было удобнее.
Вообще-то, у меня своя квартира, точнее, бабкина, на Мичурина, помнишь? Мы были
там пару раз.
— Помню, — улыбнулась я.
— Теперь все. Иди.
Я поспешно вышла из машины. Все чувства вдруг перемешались:
и надежда, и радость, и беспокойство, и отчаяние. Я не могла понять, что он
испытывает ко мне, я только видела, что он мало изменился, а это значит, что
легко с ним не будет. Но я не жаловалась, я готова была на все, лишь бы он был
рядом. Теперь я просто не понимала, как умудрилась все эти годы прожить без
него.
Он приехал вечером ближе к восьми. Выглядел усталым,
недовольно хмурился.
