Должно быть, так думала не только я. Вот бармен шмыгнул к
соседнему столу и что-то зашептал на ухо одному из парней. К чести того следует
сказать, что здравый смысл в нем присутствовал, и он сбавил обороты, причем и
на дружков подействовал самым благотворным образом.
Но Нику уже не было удержу. Он заявил, что его девушка, то
есть я, двоих таких придурков уделает на раз и прочее в том же духе, и
смог-таки довести людей до белого каления. Я в перепалку не вступала, зная
бессмысленность данного занятия. Если Ник что-то вбил себе в голову, избавить
его от этой идеи можно только вместе с мозгами.
Я отправилась в туалет, чтобы немного посидеть в тишине, а
когда вернулась, меня ждал сюрприз.
— Детка! — завопил Ник, раскинув руки. —
Честное пари: мы вдвоем против этих говнюков. Покажи им, милая, что значит
внутренняя свобода и твердость духа. По сравнению с этим их хреновая
мускулатура…
— Какая свобода? — простонала я. — Ты просто
спятил!
— Дорогая, я не могу отказаться от своих слов. Я
поклялся, что мы сделаем их за один раунд. Двое против четверых.
— Придурок, — констатировала я.
— Смотри, чтобы твоя девчонка не оторвала тебе язык за
болтовню, — весело пролаял бородач, а я поморщилась: ну что за черт его
самого за язык тянет.
— Ну, так что, дорогая? — веселился Ник, а я
повторно буркнула:
— Придурок.
Разумеется, затея представлялась идиотской: четверо
здоровенных парней в противниках, хорошо, если отделаюсь незначительными увечьями.
Но послать Ника подальше было бы верхом неосмотрительности — как я уже
говорила, по части злопамятности он числился в непревзойденных лидерах.
Кончилось тем, что я, кляня Ника на чем свет стоит, потопала вслед за ним в
ближайшую подворотню, на ходу обматывая пальцы носовыми платками и салфетками,
позаимствованными в кафе. В подворотню за нами отправились все обитатели
пивнушки, делая ставки, и, судя по всему, в нашу победу никто не верил, что,
между прочим, правильно. Спасти нас могла только внезапность, поэтому я не
спускала с Ника глаз. Как только мы вошли в подворотню, он молниеносно
развернулся на левой ноге, правой заехал одному из противников в голову. Я
зеркально повторила то же движение, и двое наших соперников рухнули на асфальт,
так и не придя в себя до конца драки.
— Это не честно, бой еще не начался! — завопили
наши оппоненты, чем очень удивили Ника.
— А кто говорил о честности? Бой без правил, а если
кишка тонка, так и скажи.
Под громкое улюлюканье мы начали драку. Свою задачу я видела
в следующем: измотать парня, пока Ник разделывается со своим врагом. Примерно
так оно и вышло. Несмотря на хорошую выучку, пройденную у Дика, и присущую мне
изворотливость, пару раз здоровяк все-таки смог достать меня, и я разозлилась.
Злилась я на Ника, а досталось, разумеется, парню. Должно быть, ему нелегко
было преодолеть некий барьер и обрушить на меня со всей силой кулаки-кувалды. У
меня барьеров не было, оттого действовала я как машина, с завидным
хладнокровием. Парень, который теперь в основном защищался, раздражал еще
больше, потому что стало ясно: он не боец. А если так, то какого хрена лезешь?
Особенно эффектным ударом Ник отправил своего противника в нокаут и позвал:
— Дорогая, тебе помочь?
— Обойдусь, — ответила я и обошлась. Парень рухнул
на асфальт, а народ слабо зааплодировал.
Тут появилась милицейская машина, и зрители быстренько
рассредоточились. Сердобольные граждане прихватили и наших противников, которые
под дождем малость очухались.
— В чем дело? — гаркнул толстяк-капитан, появляясь
из машины, но, узнав Ника, голос понизил.
— Ерунда, — ответил Ник, вытирая подолом рубахи
разбитую рожу. — Хулиганы к девушке пристали, пришлось вмешаться.
— А-а-а… — протянул капитан в полнейшем недоумении, но
поспешил оставить данную тему.
— Ну, как? — спросил Ник, когда мы двигали по
улице в сторону моего дома. — Скажи, класс.
— Никита Полозов, ты придурок, — ответила я.
— Придумай что-нибудь новенькое, это я слышал раз
двести.
— Ты законченный псих.
— Тоже не ново. А как насчет адреналина и прочего?
— Пошел к черту.
Ник замер, схватил меня за руку, а потом положил ладонь мне
на грудь.
— Без дураков, скажи.., вот здесь отпустило, ведь так?
— Когда-нибудь тебе башку оторвут, — вздохнула я.
— Вот уж тебе будет радость! — Он засмеялся, а я
неожиданно подумала, что Ник прав. Стало легче дышать, а злость и ненависть к
миру вдруг меня оставили. — Да ладно, — отмахнулся он. — Если б
не твое упрямство, ты бы согласилась, что в хорошей драке что-то есть. В такие
минуты особенно остро чувствуешь, кто твой друг. Когда мы стояли спина к спине
перед лицом опасности, разве тебя не переполнял восторг?
— От того, что мне сейчас нос сломают?
— От того, что твоя спина надежно прикрыта, —
ответил Ник с ухмылкой, однако глаза его смотрели серьезно. — Нам следует
практиковаться чаще, — весело закончил он.
Я только головой покачала. Конечно, Ник придурок, но вместе
с тем было что-то в его словах, что заставляло задуматься. Может, я тоже
спятила, как он?
Он взял мою ладонь в свою руку, а я сжала ее и посмотрела
ему в глаза. Наверное, на самом деле все просто: он человек и он рядом, а
вокруг пустыня и долгая-долгая мука, оттого, что мир не станет иным. И в этом
мире мы сейчас были вдвоем, мы ненавидели друг друга, но долгие годы никого
другого не было рядом, и ненависть стала мучительной и сладостной, словно
любовь. И меня захлестнуло чувство общности, едва не заставив заплакать,
чувство странного братства, так что на миг показалось, что нет у меня никого
дороже, чем он.
— Белая горячка, — с прискорбием констатировала я.
— Ты обо мне или о себе? — весело спросил Ник.
— В комплексе.
— Что твоя Машка? — продолжил он. Вопрос мне не
понравился, и я обдумывала, как бы втолковать Нику, что это не его дело. —
«Я могу протянуть руку и коснуться тебя, но между нами пропасть, которую не
преодолеет птица», — процитировал Ник, а я удивилась:
— Это что, стихи?
— Ага.
— Надеюсь, все-таки не твои?
