«Убийца вошел в квартиру, когда ее не было, — думала
я. — А выйти, чтобы не столкнуться с ней, не мог. Вряд ли он еще до
убийства знал номер ее телефона, хотя мог подготовиться и заранее. Женщину надо
было убрать из подъезда, и кто-то из тех, кто страховал убийцу, ей позвонил.
Парень на углу должен был задержать меня. Все верно. Эти ребята умеют выполнять
свою работу».
Следователь, как и я, понимал, что это спланированное
убийство. Он понимал и продолжал задавать все те же вопросы: как и почему мы
оказались в чужой квартире, от кого прятались, откуда деньги. «Ничего,
парень, — хотелось сказать мне. — Я приду в себя и разберусь. Я найду
их, обязательно найду».
* * *
Я следила за Ником от самого казино, где он ужинал. Он вышел
с высокой блондинкой, сел вместе с ней в свою машину, а я поморщилась. Впрочем,
блондинка беспокоила меня мало. Я пристроилась за ними на своих «Жигулях»,
надеясь, что в потоке машин Ник не обратит на них внимания. Вскоре стало ясно:
он направляется домой. Бросил джип возле подъезда и в обнимку с девушкой
скрылся за дверью. Я достала из-под сиденья пистолет. Он лежал в тайнике,
оборудованном в гараже, с тех самых пор, как мне впервые пришла в голову мысль
убить Ника. Потом подобные мысли меня оставили, потому что я поняла, давно
поняла: дело не в Нике. Но сейчас я думала иначе. Сунула пистолет за пояс
джинсов, закрыла глаза, выжидая время. Полчаса, больше я не выдержала.
На двери подъезда домофон, но код я знала. Подбросила ключи
от квартиры Ника, ловя их на ходу. Он сам однажды дал мне ключи в припадке
великодушия. Добрый старина Ник. Дверь в квартиру открылась бесшумно, я вошла в
темный холл. Голосов не слышно, тонкая полоска света из-под двери спальни. Я
толкнула дверь, девица в ужасе вскрикнула, заметив оружие в моих руках. Ник
резко приподнялся, но, увидев меня, спокойно лег на спину, закинув руки за
голову.
— Ну что за манеры, радость моя? — сказал он
насмешливо.
Девица, прикрываясь простыней, все еще испуганно переводила
взгляд с него на мою руку.
— Убирайся, — сказала я ей.
— Чао, детка, — послал ей Ник воздушный
поцелуй. — Продолжим в другой раз. И забудь поскорее то, что ты здесь
видела.
Девушка проворно собрала свои вещи и выбежала из комнаты.
— Ты напугала мою девчонку, — вздохнул он. —
Хочешь на ее место?
— Оружие под подушкой? — спросила я.
— Спятила? Я ведь не какой-нибудь бандит. К тому же я у
себя дома. — Он опять вздохнул, покачал головой, точно был огорчен моим
недоверием, и приподнял подушки, но осторожно: сначала одну, потом
другую. — Убедилась? — Ник сел, сложил руки на груди и произнес
нараспев:
— Да-а.., выглядишь хреново. Ты эту штуку убери, она
меня раздражает.
— Придется потерпеть.
— Вот оно что. Допрос с пристрастием? Будешь стрелять?
В самом деле будешь?
— А ты сомневаешься?
— Нет, — покачал он головой. — Не сомневаюсь.
Оттого «пушка» в твоих руках меня и нервирует.
Он поднялся не спеша, дурашливо развел руками.
— Ничего, что я в таком виде? Впрочем, тебе не
привыкать. Ну, что, дорогуша, пойдем на кухню, выпьем, поговорим.
— Сядь и не вздумай приблизиться.
Он присвистнул.
— Как сурово это прозвучало для моего бедного разбитого
сердца. Значит, надумала вершить правосудие? Валяй. Нажми на курок. Надеюсь,
тебе полегчает.
— Ты его убил? — спросила я.
— Ты дурой-то не прикидывайся, — посуровел
он. — А может, ты в самом деле дура, а? Влюбленная дура, которую провели
как распоследнюю лохушку. Ни за что не поверю, что ничего не поняла.
— О чем ты? — нахмурилась я.
— О твоем золотом мальчике. Ты в самом деле считала его
благородным? Ну как же, рыцарь на белом коне, который явился, чтобы спасти тебя
от злых дядей, каковым, безусловно, ты считаешь и меня. Зря, между прочим. На
поверку оказалось, что твой единственный друг — именно я, а ты готова
пристрелить меня, как собаку. Короче, так: давай стреляй или вали отсюда, сил
нет видеть твою рожу.
— У него не было кассеты, — сказала я. — Он
мне поклялся.
— Своей большой любовью? — хмыкнул Ник.
— У него не было кассеты, — повторила я.
— Не было. Зато было кое-что другое.
Он все-таки пошел на кухню.
— Надо срочно выпить, меня тошнит от твоей глупости.
И я пошла за ним, сунув пистолет за ремень джинсов, он
казался мне бесполезной игрушкой, потому что я уже поняла: я не буду стрелять,
и Ник это тоже знает.
На кухне он достал водку из холодильника, чертыхаясь, нашел
две рюмки, разлил водку и залпом выпил. Спросил с усмешкой:
— Ты не задавалась вопросом, дорогая, почему ты до сих
пор жива?
— Почему?
— Вот я и удивляюсь: почему? «Бабки» у ментов,
документы неизвестно где, паренек отправился к праотцам, и где теперь всплывут
бумажки, неизвестно. Хреновая ситуация, дорогуша.
— Что за бумаги?
— Понятия не имею. Но что-то очень ценное. Такое, за
что не жалко отвалить сумасшедшие деньги. И это «что-то» было бы у нас, не будь
ты такой дурой. — Он налил еще и уставился на меня своими рыбьими
глазами. — Я ошибся в тебе, дорогая. Больно и горько сознавать это.
— Прекрати кривляться.
