По дороге домой я предалась воспоминаниям, заново
прокручивая свою историю. Ник не зря зовет меня профессорской дочкой, мой отец
и впрямь профессор, но, когда я оказалась в тюрьме, он поспешил вышвырнуть меня
из своей жизни. Впрочем, за это я его не винила. Если кто и был виноват в том,
что случилось, так это я сама.
Моя мама умерла, когда я училась в школе, отец замкнулся в
своем горе, и мы незаметно стали чужими людьми. Зато судьба мне послала Машку.
Она заменила мне семью, а я ей, потому что семьи у нее тоже не было, мать с
отчимом запойные, брат погиб. Мы жили вполне счастливо, пока я не встретила
Павла. Француз (под таким прозвищем он был известен больше) щеголял дорогими
тряпками, хорошими манерами и безукоризненным знанием французского языка.
Красивый парень, который зарабатывал на красивую жизнь наркотой. С этой самой
наркотой нас с Машкой и взяли, после чего определили в места лишения свободы.
Из тюрьмы мы вышли с большим жизненным опытом, но иллюзий не утратили. Я, к
примеру, по непонятной причине продолжала верить, что Павел меня любит, хотя
все годы, что я смотрела на мир сквозь решетку, он признаков жизни не подавал.
К моменту нашего возвращения родной город он покинул, и для этого была веская
причина. Хозяин Ника и мой, разумеется, тоже, тип по фамилии Долгих, бизнесмен,
а по сути бандит, рассорился с компаньоном, который доводился ему
родственником, братом жены. В пылу военных действий первой жертвой стала жена
Долгих, которую муж убил под горячую руку, так как она встала на защиту брата.
Сделал он это в месте малоподходящем, в собственном офисе, где ушлый начальник
охраны установил видеокамеры.
У начальника охраны, который в битве титанов то ли принял
сторону бывшего компаньона, то ли сам надеялся руки нагреть, оказался
компромат, о котором он мог только мечтать. Долгих очень скоро узнал об этом, и
на бывшего начальника охраны началась охота. Павел, который был с ним хорошо
знаком, предложил ему в качестве укрытия дом своего деда. Туда мы и забрели в
поисках Пашки в крайне неудобное время: одновременно с нами в доме появился Ник
со своими головорезами. Бывший начальник охраны погиб, но кассету, которую Долгих
так хотел получить, успел выбросить в окно. И она оказалась у нас. Мы пребывали
в напрасной уверенности, что возле дома нас никто не видел и, следовательно,
Ник нас никогда не найдет. Кассету я смогла передать Пашке, он поспешил унести
ноги, а вскоре в нашей с Машкой жизни возник Ник. Ему нужна была кассета,
которой у нас, понятное дело, не было.
Тот период своей жизни я вспоминать не люблю. Остались живы,
и слава богу, хотя это еще как посмотреть. Ник не пристрелил нас по одной
причине: надеялся, что Пашка объявится. Разумеется, они его искали и, в конце
концов, нашли. Кассету он им вернул и вышел из передряги с некоторым
количеством сломанных ребер и прочими незначительными увечьями. У Ника, как и у
его хозяев, были сомнения, что кассета была в одном единственном экземпляре.
Мысли вполне здравые, и они предпочли видеть Пашку живым, приглядывая за ним.
Это лучше, чем, отправив его к праотцам, вдруг узнать, что дубликат кассеты
всплыл где-то еще.
Пашка в дальних краях вел себя образцово и практически смог убедить
недругов, что ничегошеньки у него на них больше нет. Кассеты у него и правда не
было. Зато было кое-что еще. Некие документы, которые тот же начальник охраны
успел позаимствовать и отдать Пашке на хранение. Тот терпеливо ждал несколько
лет, пока вдруг не объявился в нашем городе с оригинальным намерением
заработать миллион «зеленых». Но шантажировать Долгих он не стал, а связался с
одним из его конкурентов. Долгих к тому времени чувствовал себя в городе
хозяином, и его враги, само собой, рады были отвалить за такой подарок, как
этот компромат, любые деньги.
О том, что Пашка в городе, сообщил мне Ник, которого его
внезапное появление заинтересовало и насторожило. К тому моменту я была
накрепко связана с Ником и доказывала ему свою надобность чуть ли не ежедневно,
потому что хотела сохранить жизнь себе и Машке. Машка шпионила для Ника,
работая секретарем у одного из дружков Долгих, считавшегося весьма ненадежным.
Вскоре от него решили избавиться и пристрелили в собственном кабинете. Машке
пришлось взять убийство на себя, но вместо тюрьмы она оказалась в психушке,
откуда ее через некоторое время выпустили. Разумеется, Ник был уверен: я сделаю
все, что он прикажет, оттого и отправил меня к Пашке в надежде, что тот,
вспомнив былую любовь, разговорится. Но тот умел хранить секреты, и я до
последнего мгновения, когда обнаружила его окровавленного в постели, не знала,
что он задумал. От конкурентов Долгих он переметнулся к самому Долгих, снизил
цену на документы, но поставил условие: я беспрепятственно уезжаю с ним, причем
вместе с ребенком, которого почти сразу после рождения отобрал у меня отец
сына, адвокат и ближайший помощник Долгих, Олег Рахманов.
Пока они торговались, в игру вступил Ден. Характеризовать
наши с ним отношения я не берусь, дикая помесь ненависти, презрения и взаимных
обязательств. Я ему крепко задолжала, и он вроде был мне обязан, ко всему
прочему, он решил, что я ему нужна, и даже называл свои чувства любовью. В это
я, разумеется, поверить не могла, Ден не из тех, кто способен любить, а если и
способен, то такая любовь пострашнее ненависти. В чем я скоро смогла убедиться.
Он выследил нас с Павлом, и мой муж через несколько часов умер в больнице. Я
вознамерилась отомстить, и… ничего хорошего из этого не вышло. Ден жив и,
скорее всего, выкарабкается, а вожделенные бумаги неизвестно где и могут
всплыть в самый неподходящий момент, что, безусловно, нервирует моих хозяев.
Они ждут от меня большой старательности в обмен на то, что мне позволили и
дальше пребывать в этом мире. Ник, как всегда, стремится обыграть ситуацию в
свою пользу, то есть хочет иметь компромат на своих хозяев, понимая, что в
любую минуту может стать для них фигурой нежелательной.
В общем, ситуацию, в которой я оказалась, завидной никак не
назовешь. Я должна найти эти документы. Значит, придется их искать или хотя бы
создавать вид, что я это делаю, потому что всерьез найти их не надеялась. Павел
мне не доверял, и я понятия не имела, где он мог спрятать компромат. Из
разговора с Ником я вынесла убежденность, что и он не в курсе. Поиски
банковского ключа, который Павел мог спрятать в каком-нибудь кафе, сущая
ерунда, но Ник вроде бы мою идею принял, что уже хорошо. У меня появится
возможность что-то придумать или попросту потянуть время. А там посмотрим.
Перспектива так себе.
Я попыталась представить, кому Павел мог довериться. О его
жизни в последние годы я практически ничего не знала, были у него друзья или
нет, тоже неизвестно, ни одного имени он при мне не упоминал. Но документы,
судя по всему, существуют, и это внушает определенные надежды. Ник пожертвовал
большие деньги, чтобы вытащить меня из дерьма, конечно, не из-за доброты
душевной, он делал ставку на эти документы и решил во что бы то ни стало их
получить, значит, меня ожидают тяжелые времена.
Я мысленно усмехнулась: а когда было иначе? Выходило, что в
моей жизни ничего не изменилось.
