– Ага. Дамочка не простая, я ж говорил, он помешан на
умных бабах, так что тебе ничего не светит, радость моя, а жаль. Эта к тому же
известная журналистка. Жутко идейная. Свобода, равенство и братство, хоть
сейчас на баррикады.
– Серьезно? Как же идейную так угораздило?
– Все вы, интеллигенты хреновы, болтаете одно, а
делаете другое. И эта не исключение.
– Известная журналистка? – не отставала я. –
Всемирно известна в нашем городе?
– А вот тут ты не права, – хмыкнул Ник. –
Действительно известная. Да ты о ней наверняка слышала, Кузьминская ее
фамилия. – Я пожала плечами. – Не слышала? Ну и ладно. Мать живет в
нашем городе. У старушенции рак, врачи говорят, долго не протянет. Вот дочурка
в ожидании ее скорой кончины здесь и зависла, а чтобы жизнь пресной не
казалась, крутит любовь с нашим всемогущим. По слухам, башню у него начисто
снесло, жениться собрался. Сладкая парочка, – хихикнул Ник.
– Что-то ты настроен чересчур критично, – съязвила
я.
– Еще бы, народ вокруг напивается на халяву, а я, как
распоследний идиот, ни в одном глазу. Ладно, устрою себе завтра именины сердца.
– На меня не рассчитывай, – предупредила я.
– Что так?
– Я сегодня напьюсь, с Рахмановым.
– Кстати, о нашем золотом мальчике. Пожалуй, мне стоит
нырнуть в тень, вон как он глазищами зыркает, не нравится ему наша нежная
дружба.
– Не очень-то ты его боишься, – усомнилась я.
– А я вообще никого не боюсь. Вру. Боюсь пропустить
счастливый миг удачи. Удача ведь баба, а с бабами надо ухо востро держать. К
счастью, я знаю, как с ними обращаться. – Ник весело мне подмигнул.
– Сукин сын, – сказала я, а он ответил:
– Стараюсь, – и поспешил отчалить.
Ко мне тут же подскочил какой-то толстяк с мутными от
выпитого глазками и запел о моей красоте. Я старательно делала вид, что его
словеса произвели впечатление. Мне хотелось поскорее уйти отсюда, я избегала
встречи с Кузьминской, но то и дело натыкалась на нее взглядом. Вне всякого
сомнения, она была королевой бала. Долгих рядом с ней сиял тульским самоваром.
Наконец подошел Рахманов:
– Сматываемся.
И мы, ни с кем не прощаясь, улизнули с торжественного
мероприятия.
Утром я страдала от головной боли и несбывшихся надежд.
Олег, выпивший накануне лишнего, до обеда провалялся в постели, потом потащил
меня в ресторан. Выпив и закусив, вспомнил о делах и вскоре уехал. А я
отправилась бродить по улицам, усердно гоня прочь мысли о Елене. Нет, значит,
нет. Проехали.
В Интернет-кафе я больше не заглядывала, на нашей с ней
внезапно возникшей дружбе поставила крест, но все оказалось не так просто.
В следующий понедельник, когда я без дела слонялась по
квартире, зазвонил телефон. Я сняла трубку, решив, что это Машка, и услышала:
– Я могу поговорить с Юлей?
– Можете.
– Это Елена Кузьминская.
– Отлично. Но я вас не знаю.
– Юля, нам надо встретиться.
– С какой стати? – удивилась я.
– Я бы не хотела объясняться по телефону. Давайте
встретимся и поговорим. Это важно.
– Ей-богу, я не понимаю, зачем нам встречаться и о чем
говорить.
– Я объясню. Можете подъехать в кафе «Пилигрим»? Это на
окраине, в юго-западном районе, улица Победы.
– Да знаю я, где это, – буркнула я и повесила
трубку.
Звонок, признаться, удивил. Что ей от меня понадобилось?
Наше мимолетное знакомство не предполагало встреч и бесед по душам. Не очень
представляя, чего следует ждать, я поехала в «Пилигрим». Она уже была в кафе,
сидела за столиком в углу в скромном платье цвета шоколада, но все равно
выглядела ослепительной красавицей. Хотя, может, только я так думала?
Немногочисленные посетители кафе, казалось, не обращали на нее никакого
внимания.
– Так это вы, – сказала я, садясь рядом. –
Удивили.
– Что-нибудь закажете? – спросила она несколько
напряженно.
– Кофе.
– Отлично. – Она позвала официантку и сделала
заказ.
– Давайте не тратить время зря, – предложила я.
– Юля, – начала она медленно и вдруг
сбилась. – Знаете, у вас взгляд очень… неприятный.
– Что там взгляд, – усмехнулась я. – Я сама
человек неприятный.
– Может быть, не буду спорить, но… – Она вновь сделала
паузу, подыскивая слова, что меня удивило, по моему мнению, журналисты народ
речистый. – Я хочу вас предупредить, что о нашей встрече никто не знает.
– Да? В этом есть какой-то смысл?
– Я расспрашивала о вас. Очень осторожно, то есть я
спросила у Вадима Георгиевича, он назвал вашу фамилию, сказал, что ваш отец
преподает в университете. В общем, это выглядело как обычное любопытство. У
меня в этом городе есть старый друг, вместе учились в школе когда-то. Он
работает в прокуратуре. Честный и порядочный человек. Я обратилась к нему, и
он… он кое-что знает о вас.
– Не сомневаюсь. Елена Сергеевна, я в толк не возьму,
зачем вы себя так утруждали?
– Ведь это вы мне писали, Юля, – выдохнула
она. – Вы думали, я вас не узнаю? Вы были в магазине, я подписала вам
книгу, а потом мы… подождите, не уходите, – схватила она меня за
руку. – Я знаю, что это вы.
– Допустим, ну и что?
– Вы… мне не ответили на последнее письмо.
– Не было времени, да и желание пропало.
– Почему?
Я не знала, что ей ответить, то есть я, конечно, знала, но
мне не хотелось говорить. Я сама столько раз шла на компромисс с собственной
совестью, и теперь, когда решила поступить иначе, как я могу требовать того же
от других? Но ее взгляд, внимательный, напряженный, ее полуулыбка, которой она
как будто извинялась, раздражали меня. Я боялась ответить что-то резкое, злое и
с трудом сдерживалась.
– Я, пожалуй, все-таки пойду, – усмехнулась я. опять
поднимаясь, но она вновь остановила меня:
– Юля… вы не против, что я вас так называю?
– Не против.
– Мне казалось, для вас это важно… я имею в виду нашу
переписку. И это было важно для меня. Поверьте… И то, что вы внезапно…
