– Маловероятно, что я захочу увидеться с ним, –
засмеялась я. – У меня аллергия на прокурорских.
– Он действительно порядочный человек. Слава богу,
далеко не все продажны.
– Может быть, – пожала я плечами. – Чего
только в жизни не бывает. Я разорвала визитку, а она нахмурилась.
– Зачем ты…
– Не беспокойся, я все помню. Панкратов Сергей
Витальевич. – Я повторила номер. – Лучше, если его визитку никто не
увидит, – улыбнулась я. – На всякий случай. Хороших людей надо
беречь.
Она кивнула, прошла в ванную. Я слышала, как льется вода, а потом
появилась Елена, одетая в джинсовый костюм, который, как мне показалось, совсем
не идет ей.
– Ну вот, я готова. Давай прощаться.
Я поднялась, и она пожала мне руку, крепко, по-мужски, а
потом обняла.
– Все будет хорошо, – шепнула тихо, для меня, для
себя? И пошла к двери. Достала куртку из шкафа, ноутбук и бумаги уже были в
дорожной сумке. – Может быть, все-таки поедем вместе?
Я покачала головой. Она махнула мне рукой и скрылась за
дверью. А я подошла к телефону, и набрала номер Машки.
– Вам надо уехать на пару недель, – заявила я с
такой твердостью, на какую только была способна. – Придумай, что сказать
Тони, но завтра вас не должно быть в городе.
– Что случилось? – испуганно спросила она, я как
будто видела перед собой ее лицо с огромными глазами, в которых навсегда
поселилась печаль.
– У меня нет времени объяснять. Просто сделай, как
прошу. Если нужны деньги, я дам.
– Юлька, что ты задумала? – Она почти кричала, и я
досадливо поморщилась.
– Кажется, у нашего друга неприятности, и я хочу, чтобы
вы были подальше отсюда.
Я повесила трубку, боясь погрязнуть в бесконечных вопросах и
ответах, и огляделась. Я не знала, в какой момент пришла тревога: когда я
услышала Машкин крик «что случилось?» или еще раньше, как только за Еленой
закрылась дверь, но с каждой минутой она росла, вгрызалась в мозг тупой болью.
Я вдруг остро, осязаемо почувствовала опасность, как зверь чует приближение
охотников. Я пыталась понять, что послужило толчком для внезапного страха,
торопливо перебирая в памяти события вчерашнего дня и этой ночи. Нет, ничего.
Но страх не отпускал, и я бросилась к двери, сунула ноги в сапоги, схватила
куртку и выскочила на улицу как раз в тот момент, когда машина Елены
сворачивала за угол соседнего дома. Я закричала, отчаянно размахивая руками, но
она не могла слышать меня. Я бросилась переулком на проспект, где меня сразу
подхватила толпа, выходящая из торгового центра. Несколько секунд я
сопротивлялась потоку, потом торопливо зашагала к стоянке такси, набирая номер
ее мобильного. Она не отвечала. Я вдруг поскользнулась на тротуаре, выложенном
плиткой, охнула и на мгновение остановилась, и тут спина похолодела, чувство
опасности обострилось до предела, я готова была поклясться, что из толпы кто-то
смотрит на меня.
«Чушь», – успокаивала я себя. Не оборачиваясь, склонив
голову, я поискала глазами ее машину и сразу же увидела в бесконечном потоке
темно-синюю «Ауди», она быстро удалялась, и я рванулась к такси, вереницей
стоявшим вдоль тротуара.
– Вон за той синей «Ауди», – сказала я
шоферу. – Постарайтесь ее догнать. – И торопливо пояснила: – Подруга
забыла паспорт, мобильный не отвечает, наверное, лежит в сумке, и она его не
слышит.
Таксист, лихо лавируя, оглушительно сигналил и матерился, но
Елена уходила. Я без конца набирала ее номер, было занято.
– На Луначарской пробка, – сказал мне шофер и
оказался прав.
У светофора действительно машины стояли такой плотной
стеной, что пробраться к Елене было невозможно. И только на следующем
перекрестке, выскочив в левый ряд, мы смогли обогнать ее, истошно сигналя. Она
разговаривала по телефону, весело смеясь, не обращая на нас внимания, а мои
мысли лихорадочно метались: что, если все это не более чем хорошо разыгранный
спектакль? Как я могла отдать ей документы? Да я просто спятила. Ее смеющееся
лицо стояло перед глазами, вот сейчас она звонит Долгих и говорит: «Милый, все
в порядке, бумаги у меня. Что ты, это было легче легкого».
Мы обогнали ее метров на сто, загорелся красный, и поток
машин снова замер.
– Я здесь выскочу, – сказала я водителю,
протягивая ему деньги, и, распахнув дверь, бросилась к тротуару, следя за ее
машиной. В первое мгновение я не обратила внимания на парня в черной куртке с
надвинутым на лицо капюшоном, он вышел из стареньких обшарпанных «Жигулей» и
теперь обходил машину Елены. «Жигули» юркнули в подворотню, а парень что-то
достал из-за пазухи. В уличном шуме выстрел никто не услышал, а я увидела, как
стекло «Ауди» покрылось морщинками. Словно в замедленной съемке, голова Елены,
странно дернувшись, стала медленно и плавно заваливаться набок. И на стекле
появилось пятно крови, безобразно яркое, словно клюквенный сок.
Парень открыл заднюю дверцу, достал из салона дорожную
сумку. Очнувшись, я бросилась к нему и налетела на неизвестно откуда взявшегося
японца, он держал в руках камеру, возбужденно что-то кричал, от толчка не
удержался на ногах и упал, увлекая меня вместе с собой и продолжая кричать. Он
все никак не мог подняться и мешал встать мне, я отшвырнула его в сторону,
прямо в грязную снежную жижу, и тут истошно закричала женщина. А потом над
улицей пронеслось протяжное «убили». Я вскочила на ноги, парня рядом с «Ауди»
уже не было, я бросилась в подворотню и успела увидеть, как он садится в
«Жигули», номера которых были заляпаны снегом, оставались лишь цифры региона.
Машина рванула с места. Я хорошо знала этот район, двор был проходной, они
выскочили на Михайловскую и сейчас затеряются в путаных улицах старого города,
где минут через десять бросят машину и разойдутся в разные стороны.
Привалившись к стене, я смотрела на захламленный двор,
голубей, бродивших возле мусорного контейнера, до боли сжав зубы, а потом
тихонько завыла. Горше всего была мысль, что в ту последнюю для Елены минуту я
усомнилась в ней.
Я заставила себя вернуться к ее машине. У парня было мало
времени, он не мог обыскать салон, что, если она переложила документы из
дорожной сумки? Но пока я бежала низкой, темной аркой, с улицы уже неслись
милицейские сирены, а на тротуаре собралась толпа. Люди вытягивали шеи,
становились на цыпочки, силясь разглядеть что-то из-за спин впереди стоящих.
Милиционер замер возле открытой двери «Ауди», что-то говоря по рации, пятачок
дороги вокруг поспешно освобождали от машин.
Подъехала «Скорая», по тому, как врач, только раз заглянув в
машину, теперь не торопясь разговаривал с милиционером, стало ясно, что никакая
медицинская помощь Елене уже не нужна, впрочем, я в этом не сомневалась.
